Если бы мне предложили на день
рождения что угодно, то знаете,что бы я выбрал?
Верно, проклятую пирамиду с возможностью поглощать доминанты. В
этой жизни мне повезло,и я смог заполучить как пирамиду, так и
конгломерат «Неутомимый боец».
Казалось бы,чему тут
радоваться? Ну да, увеличилась выносливость, лёгкие стали сильнее,
да ещё и в рукопашной теперь я дерусь намного искуснее.
Однако,это не все преимущества,подаренные мне
этим конгломератом. В конгломерат «Неутомимый боец» также входит
доминанта «Тройное сердце», благодаря которому потеря одного из
сердец вовсе не критична, тем более,что регенерация и
его восстановит.
А ещё эта доминанта увеличивает
давление в моём организме до такой степени, что я прямо сейчас
заливаю Шереметева кровищей с головы до ног. Плотная струя
токсичной крови окатила Анатолия Захаровича,моментально начав
растворять его плоть. Шереметев заорал от жуткой боли, выдернул
клинок из моей груди и ударил им,целя в глаз. Что
тут скажешь? Он попал.Вот
толькоот клинка осталась одна
рукоять, остальное уже растворилось.
— Тёма! Сейчас! —гаркнул
я,покачиваясь. Слишком много крови потерял.
Артём рванул в атаку,замахиваясьпламенным копьём для удара в спину Шереметева, но
удар не достиг цели. Заорав,князь раскинул
руки в стороны,и с небес ударила молния прямо ему в
макушку. Одежда Шереметева,как и его плоть,обуглились,обнажив тело,сотканное из
молний. Он выбросил руку в сторону Тёмы,и моего брата тут
же ударило током,отбросив назад. Князь
ухмыльнулся,посмотрев мне в глаза.
— Впечатляюще, — кивнул Шереметев, и в
его голосе прозвучало нечто похожее на сожаление. — С таким
арсеналом и талантом ты мог бы стать настоящей гордостьюИмперии.
Величайшим магом своего поколения. Героем, о котором слагали бы
легенды. Но вместо этого ты стал её позором и предателем. Какая
жалость, я бы даже сказал, трагедия.
Я внимательно посмотрел на него,
изучая его лицо. На нём читалось не только превосходство воина над
противником. Там была искренняя горечь и разочарование.
— Вы ведь и сами не в восторге
отИмператора, верно? — спросил я прямо, не отводя
взгляда. — Так почему же вы мне мешаете? Почему защищаете того,
кого сами презираете?
Шереметев на мгновение замер. В его
глазах мелькнуло…сомнение? Стыд? Но потом его лицо
окаменело, превратившись в непроницаемую маску:
