Странно, что я так ни разу и не
задумался, каким образом оказался в шестнадцатом веке. Фантастикой
я не увлекался, и гипотезы относительно возможности перемещения во
времени, честно говоря, у меня не было.
Так получилось, что с самого начала
свалилось множество важных задач и жизнь закрутилась по своим
законам. Расслабиться и подумать, как так получилось, что опытный
химик-технолог и профессор медицинской биотехнологии перенесся на
четыреста пятьдесят лет назад, не было.
Я очень быстро привык и влился в тот
век, в котором оказался. В какой-то момент четко осознал, что раз
Вселенная отправила меня так далеко, значит именно в этом месте,
вернее, времени я и был нужен больше всего.
Удивительно, что в новом воплощении
меньше, чем за год мне удалось сделать в десятки раз больше, чем за
двадцать лет в своем времени. Во-первых, я гордился тем, что
удалось избавиться от бесовского лекаря и вылечить государя Руси от
отравления ртутью. Во-вторых, несколько новых изобретений работали
на пользу страны, чем я безумно гордился.
Казалось бы, именно двадцать первый
век считают стремительным, когда все куда-то бегут и ничего не
успевают. Я тоже вначале так думал и ожидал, что судьба
предоставила мне отпуск, и я наконец отдохну от суеты.
Не получилось. Именно в шестнадцатом
веке я был постоянно занят, дела просто возникали из ниоткуда и все
были срочными. Постоянно нужно было что-то делать, за чем-то
следить и куда-то спешить.
Но я не жаловался. Ощущение
причастности к развитию страны не заменить никакими должностями и
заоблачными окладами. В своем времени подсознательно я ощущал себя
бесполезным, таким маленьким винтиком в гигантской грохочущей
машине, которая и не заметит отсутствия сотен мелких деталей. Я
никогда не ощущал важности собственной персоны.
Время, в котором я оказался, было
периодом, когда именно личность решала все. Время больших людей и
великих свершений. Время гениальных руководителей и полководцев,
которые вершили судьбу целого государства.
Наверное, поэтому я и не хотел
обратно в двадцать первый век, и даже не думал, как оказался в
шестнадцатом. Здесь личность словно отделялась от безликой серой
массы и могла реализоваться в полной мере, как в хорошем, так и в
плохом смысле. Я знал, что от моих действий зависит результат, и
вот это ощущение ответственности радовало, но и пугало до
смерти.
