«Ты навек владеешь мною, лишь к тебе я рвусь мечтою! Да, в тебе весь мир, ты – божество, ты – мой кумир!» Руки Инны Израилевны уже воспарили над роялем, чтобы «замесить» бравурный кальмановский проигрыш, но прозвучал знаменитый хлопок, и кисти концертмейстера, словно два толстеньких голубя опустились на внушительные колени.
– Нет, это все не то, дорогой мой! Эдвин – юный, пылкий, а ты стоишь, пень пнем, и вопишь изо всех сил. Кстати, мною в этом дуэте были поставлены довольно откровенные мизансцены, я почему-то ни одной из них не вижу. Галя, что это за ввод?
Грачевская, покрылась пятнами, но молчала, понимая, бесполезность любых оправданий.
Инна Израильевна осторожно – вдруг шеф заметит – посмотрела на часы и нервно заерзала на стуле: уже половина пятого, в шесть нужно забирать внука из детского сада, а репетиция, похоже, затянется надолго. Каляев, угадавший колебания большого тела, не поворачиваясь, сказал:
– Инночка, вы можете идти, только пришлите Наташу, ей все равно нужно будет принимать ваши спектакли, когда вы уйдете на заслуженный отдых…
– Нет, нет, Сан Саныч, я никуда не спешу, – прервала шефа Инна Израильевна, – а на пенсию я не собираюсь, мне до пенсии еще далеко…
– Тогда, Инночка, сидите и не дергайтесь, это меня отвлекает.
Каляев выдержал еще одну паузу, которая всем находившимся в репетиционном зале показалась вечностью, и продолжил разнос.
– Галя, я не понимаю тебя! У меня создается впечатление, что мы с тобой никогда не работали над этим спектаклем. Я-то надеялся, что именно ты сможешь ввести молодого артиста, объяснишь ему, что и к чему в этой версии.
– Саша, мы только начали репетицию, и ты вошел. Возможно, если бы ты сказал, что придешь, мы бы подготовились и что-нибудь тебе показали…
– Ну, знаешь, если бы ты правильно расставила акценты, был бы виден хотя бы намек, на то, что я ставил. Но ты даже этого не потрудилась сделать!
Грачевская побледнела и дрожащими руками достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку. Арсений инстинктивно дернулся, чтобы помочь ей прикурить, но Галина Сергеевна бросила на него столь выразительный взгляд, что он понял – сейчас его галантность выглядит просто нелепо. Она подошла к окну, приоткрыла форточку и, глубоко затянувшись сигаретой, выдохнула дым в морозные сумерки.
