Целая неделя! Целая неделя
подозрительных взглядов и непрерывной слежки. Целая неделя давящего
присутствия чужих, недружелюбных гвардейцев.
Да мне памятник надо поставить,
только за то, что я никому не нахамила! Так себе достижение,
конечно, но мне простительно. Я честно пыталась найти хоть что-то
положительное в этом изматывающем путешествии.
И что хуже всего, уставала я только
морально. Ни с ребятами толком не поговорить, ни на Крапивке с
ветерком не промчаться. Вообще ничего, только тотальный контроль.
Не имей я физических сил, отрубалась бы с чистой совестью на
привалах. Но нет, как назло, ехали мы, как и полагалось благородным
изнеженным дамам — медленно и печально, а ещё в карете. И
останавливались в хороших постоялых двор, так что голод и
изнеможение нам не грозили. А неплохой бы выдался повод для
неприязни, кстати.
Но нет, за нами только зорко следили
и не позволяли оставаться наедине. Даже в карете один из конвоиров
ехал постоянно, занимая при этом нехилую такую часть полезного
пространства салона своими немаленькими габаритами.
Парней, с которыми мы едва ли
обменялись и парой слов, одних тоже не оставляли. Ненавязчиво, но
неумолимо.
Уроды воспитанные, в общем.
И понимала вроде, что сами гвардейцы
не виноваты, они всего лишь исполняли приказ. Но надо же было на
кого-то злиться. Конечно, злиться непродуктивно, но мне банально
нечем было больше заняться! А постоянно переживать о Кайрене не
хватало выдержки и запаса нервов.
— Леди Стейси, — позвал меня командир
отряда и отведя глаза, промямлил: — Это последняя остановка перед
столицей.
И чего мнётся? Ну трактир, ну
столица, чего смущаться-то? Мы же туда и ехали.
— Наш бравый сопровождающий хотел
обратить твоё внимание на то, что неплохо бы прихорошиться, —
перевела речь гвардейца Елания и выразительно закатила глаза.
— А куда нас вообще отконвоируют? —
уточнила у мужчины и с удовольствием отметила, как у него привычно
уже дёрнулся уголок губ.
Я черту тоже не переходила, но с
упорством, которому позавидует любой баран, называла вещи своими
именами, чем выбешивала, в свою очередь, командира. А вот сам
виноват, мог бы хотя бы изредка давать пообщаться со
спутниками.
— В особняк Его Сиятельства маркиза
фон Грависа, — буркнул командир, отходя от кареты.
Ну и не больно-то и хотелось с ним
общаться, если честно. Не задалось у нас с ним общение и не надо.
Будет выпендриваться, устрою ещё одну истерику. У него после
первой, ещё несколько дней глаз дёргался на каждый всхлип. А у меня
всего лишь нос свербел от пыли королевских дорог.
