Уральский самородок

Транспортный коптер «Стриж», гибрид армейского челнока и гражданского драндулета, лениво поглаживал брюхом свинцовые уральские облака. Внутри, в аскетичном пространстве единого отсека, совмещавшего кабину пилотов и небольшой десантный модуль, спецназовец-кибернетик Константин Демич пытался насладиться первыми часами отпуска. Получалось из рук вон плохо. За десять лет отсутствия он успел забыть, насколько гнетущим может быть это небо — тяжелое, низкое, словно тучи пытались придавить тебя своей массой, не дать оторваться от земли ни на метр.

Константин сидел в кресле пилота, отрешенно глядя на проплывающие внизу лесистые сопки. Основное управление лежало на автопилоте, а его боевой товарищ, снайпер Иван «Якут», развалился в штурманском кресле позади него, с наслаждением вытянув ноги.

— По прибытии сразу на рыбалку, — нарушил молчание Костя, скорее для того, чтобы прогнать собственные мысли, чем ради разговора. Голос в тесной кабине прозвучал глухо. — На хариуса. Помнишь, я рассказывал? Чистейшая вода, быстрая, ледяная. Он там как торпеда ходит.

Иван хмыкнул. Его широкое, обветренное лицо, на котором, казалось, отметились все морозы и ветра Сибири, отразилось в бронестекле.

— Кость, я вырос в тайге. Меня рыбалкой развлекать — все равно что евнуха стриптизом. Я за свою жизнь столько рыбы переловил, что она мне по ночам в кошмарах является, плавниками машет и человеческим голосом проклинает. Давай лучше по твоему поселку пройдемся, на местных «селянок» посмотрим. А то засиделся я в нашей консервной банке. Организм требует общения с прекрасным. И не только общения.

Константин усмехнулся. В этом был весь Иван. Простой, прямой, как ствол его снайперской винтовки. За три с половиной года совместной службы в таких дырах, откуда даже черти сбегали, Костя привык к его прямоте. Иван был тем самым противовесом, который не давал ему окончательно заржаветь в собственном цинизме и военных протоколах. Он был якорем, державшим его на земле, пока голова Константина витала в цифровых сетях.

— Там поселок старателей, Ваня. Суровые мужики, которые с утра до ночи кайлом машут и разговаривают исключительно матом. И женщины у них под стать. Посмотришь на такую «селянку», и у тебя все желание общаться пропадет. Вместе с мужским достоинством.

— Это мы еще посмотрим, чье достоинство пропадет, — не сдавался Якут, но его голос вдруг стал серьезнее, а взгляд сфокусировался на точке впереди. — Это и есть твоя Заимка?