Я умер, что ли, или сплю. Если умер,
то почему продолжаю мыслить? Если нет, то почему перестал видеть
глазами своих ботов. И своими остальными матрицами я управлять не
мог.
- Какими, млять, ботами? Какими,
млять, матрицами, - подумал я. – Это - точно – сон! Но, почему-то,
было больно во лбу, когда пуля ударила в голову. Или это прострел в
голове? Что-то в последнее время стала часто болеть голова.
Переутомление? Двенадцатичасовые вахты?
- Какие вахты? – спросила вторая
часть меня. – Охренел, что ли?
Тут я почувствовал, что лежу на
спине, что мои глаза, действительно, прикрыты веками, за веками
светло, а я слышу какой-то несильный гул и небольшую вибрацию.
- И что тут необычного? – подумалось
мне.
- Херня какая-то, - подумалось мне
другому. – Где это я уснул?
Приоткрыв глаза, я увидел перед собой
потолок, серо-бежевого цвета, явно – пластиковый, слева
ограниченный шторкой, спускающейся до самой кровати. Кровати узкой,
не такой, к каким я привык. Даже один я спал, раскинув руки, а
потому, кровати предпочитал широкие. С этим имелась некоторая
проблема спанья с женой. Она норовила прилечь на мою раскинутую
руку, а я терпеть этого не мог. Рука затекала мгновенно. Может и не
затекала, но ухудшение кровообращения в руке я ощущал физически.
Лариса жаловалась, что я её ночью бессовестно отпихиваю. А ещё я
заматывался в персональное одеяло, укладывая его между коленок.
Чтобы не тёрлись. Вот такие «тёрки» у нас возникли на супружеском
ложе. Да-а-а…
Я резко раскрыл глаза. Был день,
потому, что по шторке с мерзкими цветочками, шарился солнечный луч.
Именно, что шарился. Не стоял спокойно, замерев, а двиался
туда-сюда. Словно солнце пыталось заглянуть в щель между шторой и
оконным проёмом.
Цветастое недоразумение было
аккуратно отодвинуто, ибо находилось от моего плеча сантиметрах в
тридцати. И тут же задвинуто.
- Ска! – подумал я. – Что за
хрень!
За шторкой я увидел небольшой
овальный столик на одной круглой ножке, за ним какой-то жуткий
зелёного цвета диван, справа спинкой ко мне и чуть справа стояло
низкое, такого же зелёного цвета, квадратное кресло. За ним у
правой стенки серого пластика узкий двустворчатый шкаф и письменный
стол. Слева угадывалась ещё одна такая же как и моя кровать,
задёрнутая такой же аляповатой шторкой. Между чужой кроватью и
диваном стоял холодильник «Океан», а на холодильнике магнитофон
«Маяк-203», усилитель «Одиссей» и самодельная колонка. Другая
колонка висела над письменным столом на правой стене. Почему я
понял, что она – самодельная? Да потому, что сделана она была из
непокрытой ничем ДСП, имела два динамика и отверстие фазоинвертора.
А в эпоху «Маяков» и «Одиссеев» фазоинверторы отечественной
промышленностью не приветствовались.
