Стальные Фермопилы.
- Победа! Слышишь? Победа! Ур-р-ра!
Громыхнуло в небе и, казалось, под самыми облаками рассыпались
огни салюта. Кто-то от радости высаживал все патроны в небо, кто-то
орал…
- Ур-р-ра!
Все обнимались и рыдали от счастья.
- ПОБЕДА!
Опять вспыхнуло красочным разрывом под облаками.
- Это ПОБЕДА! – Кричали рядом.
- …!
- Слышь, браток, дай закурить, - хлопнули по плечу. - … сержант,
проснись. Сиротинин, – и в плечо вновь толкнули.
Николай раскрыл глаза. Поморгал, провёл рукой по лицу, сгоняя
сонливость, и медленно поднялся. Тряхнул головой. Последнее время
он совсем не высыпался. Тяжело. А сегодня, с утра, три часа
оборудовали позицию в ржаном поле, совсем недалеко от дороги.
Тягали 76-миллиметровую пушку, а это девятьсот килограмм! Но
трудились, несмотря на дикую усталость.
Устали все. Бойцы, который день не видевшие горячей пищи, да что
горячей, ели последний раз вчера, и то, одна банка тушенки на
троих. Командиры, с впалыми, от бессонных ночей, глазами.
Даже комиссар долгое время молчит, по сравнению с первыми днями
войны.
Устали от всего. Устали от постоянного отступления. Устали
хоронить погибших. Пополнения нет, а потери страшные. А
боеприпасы?
Гранат нет, снарядов – кот наплакал. А у врага сплошь танки, а
чем против них воевать?
Армия обескровлена. Отступала непобедимая и легендарная.
Уходили, пряча глаза от тех, кто оставался.
Устали.
Но стоило только занять оборону, как усталость уходила. Пусть не
отдыхали, но злость на врага, да и на самих себя подавляла всё.
Бить, бить, бить, пока есть силы. Пока в сознании, пока видит глаз
и держит спуск пушки рука. А ещё есть верный карабин за спиной и
тридцать патронов. Всего тридцать. Тридцать вражеских жизней,
поэтому мазать нельзя. Ни за что.
И вот, скоро бой. Николай сам вызвался остаться с орудием в этой
засаде. Не мог он по-другому. Он командир этого орудия, но как
наводчик - лучший. Да, лучший.
Это будет большим сюрпризом для врага. Они с лейтенантом
отходили и смотрели с дороги. Позиция хорошо замаскирована и
обнаружить её будет трудно.
Сонливость совсем слетела, как только Николай услышал пока ещё
далёкий гул. Это, несомненно, танки. Он потряс головой и повернулся
к лейтенанту.
- Снилось что-то непонятное. Праздник какой-то. Салют, вроде
был… - сон, как всегда, почти сразу забылся. Остались смутные,
непонятные образы.
