Лавка пряностей Лизы Хардинг

Туман поднимался от болотных вод, словно дыхание спящего чудовища. Густой, липкий, он полз между корявыми ивами, цеплялся за камыши, и в этой белесой пелене что-то шевелилось.

Что-то большое.

— Ведьма-а-а… — Голос скользил меж стволов деревьев, обволакивая каждый звук сладковатой гнилью. — Где ты, ведьма?

В тумане копошилась тень — бесформенная, текучая. Она принюхивалась, высунув длинный язык, пробовала воздух на вкус.

— Чую тебя, ведьма-а-а… — шелестело существо. — Твоя кровь пахнет магией. Древней. Моей!

Тень потекла дальше, в направлении уездного городка Иедена, оставляя за собой след из мертвой травы.

— Приходи ко мне, дочь Эстли. — Голос становился все увереннее, все требовательнее. — Кровь зовет. Твоя магия проснется, и тогда… мы поиграем.

Что-то хлюпнуло в болотной воде. Вылезло наружу.

— Она еще не знает, — прохрипел новый голос, выплевывая ил. — Девчонка не знает, кто она такая.

— Узнает. — Первый голос засмеялся, и смех этот был похож на треск горящих костей. — Скоро узнает. А пока… Пусть думает, что в безопасности.

В тумане замелькали новые тени. Десятки. Сотни.

— Иеден… — Голос первой тени стал мечтательным. — Сколько лет я пытался вернуться в Иеден. Туда, где все началось. Туда, где род Эстли предал меня.

— Сколько? — ехидно спросила болотная тварь.

— Три сотни лет! — рявкнуло существо.

— А теперь? — издеваясь, поинтересовалась тварь. — Что изменилось теперь?

— А теперь последняя из рода Эстли сама придет ко мне. Ведь ей некуда деваться. — Смех стал еще более жутким. — Магия пробудится, кровь заговорит, и моя дорогая ведьмочка поймет: бегать бесполезно. Мы — одно целое. Мы всегда были одним целым.

Туман продолжал сгущаться, и новые голоса оттуда слились в хор — требовательный, голодный:

— Ведьма-а-а… приходи домой…

Болотная тварь покачалась из стороны в сторону и скользнула назад в трясину. Затаиться. Переждать. Это не ее война.

А где-то в пятнадцати километрах от топи, в маленьком городке Иедене, молодая рыжеволосая женщина вздрогнула во сне и неосознанно прижала руку к сердцу. Ей чудилось, что кто-то зовет ее по имени. Зовет настойчиво, обещая игры и забавы.

Утреннее солнце заливало торговую улицу теплым медовым светом, превращая булыжники мостовой в россыпь янтарных камушков. Воздух пах свежеиспеченным хлебом из пекарни старика Бремма, сладковатым дымком из кузницы и — едва уловимо — дикими травами с окрестных полей. Идеальное утро.