Если бы мне кто-то еще пару месяцев
назад сказал, что я буду болтаться внутри гигантской пивной бочки,
которую по пыльной дороге тащит громадный бурый медведь, я бы…
черт, даже не знаю. Наверное, предложил бы этому типу кружечку
самого крепкого эля и вызвал бы стражу. Как минимум. Ладно-ладно,
стражников в моем мире раньше не существовало, а вот служба МВД –
вполне даже. Да, за такие случаи она берется с неохотой, но все же
берется!
А сейчас это было моей новой
реальностью. Дребезжащей, тряской и до невозможности абсурдной.
Мой «Кривой
Клык» снова перестал быть пристанищем, чтобы превратиться в мой
персональный колесный кошмар. Вспоминая, как в прошлый раз
гоблины-шахиды, проводившие «апгрейд», умудрились приделать к нему
колеса квадратной формы, я мысленно готовился к тому, что мои
внутренности вывернет наизнанку уже на первой кочке. Но странное
дело — на этот раз не было того содрогания вселенной, той безумной
тряски, что заставляет зубы выстукивать дробь по слогам проклятий.
Дорога была, не ври, Микки, еще та: колея в телегу глубиной,
булыжники размером с твою голову и рытвины, в которые запросто мог
провалиться Бурый по пояс. Но бочка лишь мерно покачивалась,
изредка поскрипывая, будто нехотя ворча на неудобства. Видимо, в
прошлый раз те умельцы так и не раскрыли весь потенциал моей
передвижной цитадели, ограничившись самым дубовым и болезненным
вариантом. Почти не ощутимая качка была почти что роскошью. Хоть и
ехали мы прямиком в ад, но делали это с неприличным, по меркам
апокалипсиса, комфортом.
Бурый, мой ленивый компаньон по
контракту, оказался идеальным тягловым животным (впрочем, как и в
прошлый раз). Силен, вынослив и слишком апатичен, чтобы возмущаться
таким унизительным применением своих талантов (важный нюанс – стал
таким апатичным после посещения парочки данжей со мной). Он просто
шел вперед, изредка ворча что-то недовольное под нос, а наша
бочка-таверна покачивалась у него за спиной, как перезрелый плод на
ветке.
Я сидел на одном из диванчиков,
уставившись в щель между досками. Снаружи мелькали однообразные
пейзажи – унылые равнины, редкие перелески. Уже третий день. От
Перекрестка не осталось и следа, будто его и не было.
– Ты опять заводишь свою пластинку, –
голос Сакуры прозвучал прямо у меня над ухом, заставив
вздрогнуть.
