Канитель
Ну вот и «канитель» началась – подумала Ксения, запрягая Пулю, (пегую лошадь, прозванную так за стремительность)… 24 октября – на Филиппа, был день, когда начиналась распутица и слякоть, а дел еще перед зимой невпроворот. Вот сейчас – зерно на мельницу привезла: перемолоть на муку и крупу, а потом в подотчет в сельмаг передать…
А что, предсядательша, давай, подмогну – окликнул ее однорукий Абрам – единственный мужчина, живым вернувшийся с фронта от их военкомата.
– Ой, да отстань ты от меня, сама справлюсь, – отмахнулась Ксения, увернувшись от его объятий.
– Ох и зря же ты от меня бегаешь. Красивая, да гордости больно много в тебе! Тянешь одна шестерых деток. А я бы помог! Да и веселее ведь вместе, ты председатель, я председатель, как объединили бы два хозяйства, а и зажили бы всем на зависть…
Но, Ксения уже не слышала его. Быстро закидав муку и крупу с дедом Матвеем, она уже мчалась, лихо управляя Пулей, чтобы засветло успеть в родное село…
И как так настроился женский ее организм, что в этот день, из года в год, у нее наступала «пора», «эти дни», «щука»?.. Усмехнувшись, она вспомнила, как это было у нее в первый раз. Купаясь в реке, почувствовала девушка горячий поток из чрева и, испугавшись, просидела в воде три часа. Старшая сестрица с подружками так и не уговорили Аксюту выйти из воды. Ничего не добилась и мать, прибежавшая к реке с хворостиной. И только отец, подхватив на руки свою любимицу, понес ее в дом, коротко объяснив: «Да что ты, красота моя ненаглядная, это «пора» у тебя пришла»…
А потом, так горячо внизу живота бывало только рядом с Егорушкой – местным баянистом. Как глянет, да поправит свой чуб волнистый, у всех девчат глаза заблестят; а уж запоет, так, кажется, и рыба в Исети плясать начинает и все в природе взволнуется. Любимой песней Ксении так и осталась на всю жизнь: « За рекой черемуха колышется…».
Статная, с пышной черной косой ниже пояса, Ксения нравилась многим. И, когда вся деревня собралась в их избе, по поводу возвращения Степана Грачева с войны, парни пришли больше на нее посмотреть, чем послушать байки старых вояк. Хотя Степан сыпал новыми для всех словами: «Атланта», «интервенция», «тачанка». Но, порой, тоже восторженно взглянув на дочь, приговаривал: «Ох, и красивая ты у нас, Аксюта» и, повернувшись к молодежи, скромно занявшей угол у двери, строго добавлял: « Смотри у меня, шпана, кто заобидит, задеру, как волк овечку!!!»
