Таксист подумал, что я обиделась. Сунув пятифунтовую банкноту через окошко в стеклянной перегородке, я попросила его остановиться и высадить меня. Когда на светофоре зажегся зеленый, таксист свернул к тротуару и вызывающе сказал:
– Я имею право на собственное мнение.
Речь шла о принудительной стерилизации неполноценных – вопрос обсуждался в одной из газет, – и водитель всей душой поддерживал эту идею, защищал ее вдохновенно и яростно. Возможно, я бы действительно обиделась, именно я, если бы слушала, если бы уловила чуть больше, чем суть вопроса.
– Я вас даже не слышала, – ответила я и, сообразив, что лишь подлила масла в огонь, рискнув сказать правду, хотя понимала, что это не поможет. – Я увидела женщину, которую знала когда-то давно. На переходе. Мне нужно ее догнать. – Ступив на тротуар, я оглянулась: – Сдачи не надо.
– Какой сдачи? – спросил таксист, хотя чаевые ему остались, и не маленькие. Он был одним из тех, которые считают женщин безумными или убеждают себя, что женщины безумны, поскольку это единственный способ объяснить их непостижимое поведение, единственный способ защитить себя от угрозы. – Вы хотите, чтобы вас тоже увидели! – крикнул он, наверное – кто знает? – возвращаясь к первоначальной теме.
Таксист высадил меня на южной стороне Грин вовсе не из желания мне досадить. Но именно так я думала, когда стояла, пережидая поток транспорта, похожий одновременно на бурную реку и на дверь, хлопающую перед самым носом. Пока на светофоре горел зеленый, Белл ускользала от меня все дальше и дальше. Металлическая река, или хлопающая дверь, напоминала массовый исход, бегство с Вуд-лейн и Аксбридж-роуд, из Уэст-Энда по Холланд-парк-авеню и с Уэст-Кросс-роуд, и изумрудный сигнал светофора подгонял этот исход, ускоряя поток и усиливая его буйный рев. Машины заслоняли от меня Грин, по которой, наверное, шла Белл – интересно, в какую сторону?
Я увидела ее на переходе через лобовое стекло такси. Своей нисколько не изменившейся, скользящей походкой – спина прямая, голова высоко поднята, словно на ней балансирует амфора, – Белл шествовала на северо-восток, из Хаммерсмита. Я охнула – это точно – и, возможно, даже вскрикнула, что водитель такси воспринял как несогласие с его словами. Она скрылась из виду в направлении Холланд-парк так быстро, что ее можно было принять за галлюцинацию. Но я знала, что Белл настоящая. Не сомневалась – хотя было странно обнаружить ее в таком непривычном месте, – что видела именно ее, чувствовала, что должна пойти за ней, несмотря на прошедшие годы, несмотря на весь ужас случившегося.
