Том третий: “Отражение в
зеркале”
<<Дорогой читатель, в
данный момент ты держишь в руках третью книгу из серии
“Долг крови”. Каждая из книг в цикле рассказывает
свою уникальную историю, но все они связаны ключевыми персонажами.
История о людях, которые принесли клятву бороться с тьмой, что
живет среди нас, и о непосредственно тьме, которая, возможно, не
более чем отражение нас самих. История о мире, где нет зла и добра,
только выводы, которые каждый сделает для себя
сам.>>
Как это часто бывает, все началось со смерти.
Два года назад Артем потерял брата, но взамен получил семью -
сомнительный обмен, словно дьявол предложил сделку, в которой ты
проигрываешь независимо от выбора. Последние годы жизни его брат
был прикован к кровати, его легкие превратились в изношенные меха,
с трудом втягивающие спертый воздух квартиры. С каждой неделей, с
каждым восходом серого московского солнца его тело все глубже
погружалось в трясину болезни, превращая существование в кошмар,
липкий и вязкий, из которого не было выхода ни для него, ни для
тех, кто был вынужден это наблюдать.
Его комната, словно живой организм, пораженный гангреной,
медленно превращалась в склеп. Воздух в ней загустел, стал тяжелым,
пропитался сладковатым запахом тления, который въелся в обои,
впитался в дерево старого паркета. День за днем метастазы этого
склепа расползались по всей квартире, отравляя каждый угол.
Даже говорить громко стало чем-то неприличным, кощунственным.
Ужасное место для трехлетнего ребенка, племянника Артема, чей мир
должен был состоять из ярких красок, а не из оттенков серого и
запаха разложения.
Малыш инстинктивно чувствовал, что в их доме появилась запретная
комната, граница, за которую нельзя переступать. Но детское
любопытство, этот первобытный инстинкт познания каждую ночь тянул
его в темный коридор. Фантазия малолетнего Никиты, подпитываемая
гнетущей тишиной, рисовала кошмары, что прятались за дверью. Но
разве не любопытство толкало человечество к его величайшим
открытиям и самым страшным ошибкам? Именно в детстве дух
авантюризма силен как никогда, ведь мир еще не успел нацепить на
тебя ошейник страха.
Ручка двери, ведущей в склеп, была слишком высоко, словно
барьер, отделяющий мир живых от мира тех, кто застрял между. Никита
стоял во мраке коридора, его босые ноги ощущали холод старого
ламината. Он старался не дышать, чтобы не разбудить мать, что спала
тревожным сном в одной из спален их немаленькой квартиры. Ножки
стула, который он с трудом тащил за собой, издали мерзкий режущий
слух скрежет, царапая пол. Этого звука, пронзительного в ночной
тиши, было бы достаточно, чтобы вырвать из сна Алену Егорову, его
мать, но та была на самом дне колодца изнеможения. Впервые в жизни
ей приходилось работать, чтобы прокормить себя, ребенка и то, что
когда-то было ее мужем, а теперь лишь пожирало семейный бюджет и
источало зловоние.
