(Когда зажигается свет, ГОТТ, сидит за столом. Симпатичный, полный сил, энергичный мужчина семидесяти лет. ЕВА, ей двадцать четыре года, хрупкая и застенчивая блондинка, подходит к столу, чтобы поговорить с ГОТТОМ. В другой части сцены, в глубине и справа, ЛАЙЛА, темноволосая женщина двадцати восьми лет, оглядывает полки с книгами).
ЕВА. Дедушка?
ГОТТ (занятый работой). Да?
ЕВА. Ты знаешь, кто эта женщина?
ГОТТ. Нет. Кто она?
ЕВА. Не знаю. Она в магазине всю неделю. Приходит каждый день.
ГОТТ. И что?
ЕВА. Тебе не кажется это странным?
ГОТТ. В мире полно одиноких людей, которые проводят большую часть жизни в книжных магазинах. Не будь их, мы бы давно разорились.
ЕВА. Это не про нее. Не такая она.
ГОТТ. Почему?
ЕВА. Во-первых, она красавица.
ГОТТ. По-твоему, книжные магазины – для уродов?
ЕВА. Я думаю, у красивых женщин находятся и другие дела.
ГОТТ. Это свободная страна. Она может проводить время, как ей того хочется.
ЕВА. По-моему, она ничего не покупает.
ГОТТ. На днях я продал ей сборник рассказов. Исаака Зингера, если не ошибаюсь.
ЕВА. И она постоянно смотрит на тебя.
ГОТТ. Может, я ей понравился. Некоторые женщины предпочитают мужчин в возрасте. Надеюсь, дело в этом.
ЕВА. Это не смешно. От нее у меня мурашки по коже бегут.
ГОТТ. Я не стараюсь рассмешить. Она – очаровательная женщина и украшает магазин. Несколько молодых мужчин, которых я никогда не видел раньше, заходили на этой неделе и пытались завязать с ней разговор.
ЕВА. Возможно, но умеют ли они читать?
ГОТТ. Почему тебя это так волнует?
ЕВА. Может, она проститутка?
ГОТТ. Проститутка в вермонтском книжном магазине?
ЕВА. Высшего класса. Интеллектуальная проститутка.
ГОТТ. Я таких знавал, но живут они в Нью-Йорке, и не думаю, что у нас тот самый случай. Так или иначе, через несколько минут мы закрываемся, и до понедельника она точно не будет нас раздражать.
ЕВА. Но я хочу знать, что она здесь делает.
ГОТТ. Так подойди и спроси.
ЕВА. Не могу я подойти и спросить.
ГОТТ. Ты хочешь, чтобы это сделал я?
ЕВА. Ты не подойдешь.
