Харчевня "Три таракана" история выживания на гномьем торжище

Сознание возвращалось ко мне неохотно, словно я всплывала со дна темного, вязкого омута. Первым, что пробилось сквозь пелену небытия, был звук. Голос, похожий на медленный грохот камнепада где-то в глубокой пещере — низкий, рокочущий, с дребезжащими гранитными нотками, от которых, казалось, вибрировал сам воздух.

— …повезло тебе, что у человечки голова крепкая. А то заявятся из Гильдии, начнут тут шарить. Нам эти проверки ни к чему.

Ему отвечал другой голос, полная противоположность первому — высокий и скрипучий, как несмазанная тележная ось.

— Так ненароком ведь! Чего в зал выбегла? Отсиделась бы в кухне, как ейный папаша покойный. Вечно он говорил: «Драка в харчевне — стихия. А от стихии надо прятаться, а не встречать ее с кочергой наперевес».

Боль. Она вспыхнула в голове ослепительной белой молнией, заставив меня застонать. Тупой, пульсирующий гул в затылке превратился в симфонию тысячи молоточков, отбивающих бешеный ритм по моим вискам. Я с трудом разлепила веки. Мир был мутным, расплывчатым пятном света и тени, в центре которого маячили две окладистые бороды, почти полностью закрывающие обзор.

Холодный, липкий страх тотчас ударил под дых, заставив сердце пропустить удар. Инстинкт заорал громче боли. Я резко рванулась вверх, вскакивая на ноги в одном неуклюжем, паническом движении. Комната тут же качнулась, пол ушел из-под ног, а в глазах потемнело. И я замахала руками, отчаянно пытаясь ухватиться за пустоту, удержать равновесие.

Когда зрение, наконец, сфокусировалось, я удивленно замерла. Мужики, которые только что казались такими огромными, теперь стояли внизу, едва доставая мне до пояса. Их широкие, коренастые фигуры в кожаных жилетах и грубых штанах, их недоуменные лица, задранные вверх, выглядели почти комично. Они были похожи на ожившие садовые статуэтки.

Я медленно огляделась, пытаясь унять бешено колотящееся сердце и головокружение. Помещение было просторным, с низким потолком из темных, просмоленных балок, на которых висели закопченные железные люстры со свечными огарками. Пахло прокисшим пивом, едкой пылью и чем-то острым, металлическим, как запах свежей крови. Это была харчевня, таверна, трактир что-то в этом роде. И здесь явно произошло нечто ужасное.

Повсюду царил хаос. Часть мебели, тяжелой, дубовой, была перевернута. Один стол с толстыми, резными ножками был расколот надвое, его щепки торчали вверх, словно сломанные кости. У стены сиротливо валялась скамья со сломанной спинкой. Весь дощатый пол, темный и липкий, был усеян осколками глиняной посуды, которые поблескивали в тусклом свете, пробивающемся сквозь мутные, засиженные мухами окна.