Это было давно, а быть может недавно. Мы, слуги праздничных чудес, живём долго и часто путаемся во времени простых людей.
В ту пору я был ещё молод и только учился создавать чудеса. Впрочем, мы называем их просто игрушками. Вы знаете, сколько чудесной силы нужно вложить в настоящую игрушку? Не в ту пластиковую заводскую подделку, а в настоящую, сделанную руками. Некоторые талантливые люди научились вкладывать чудо в свои творения, но мы – мастера − на то и мастера чудес, чтобы делать это лучше, добавляя празднику волшебной силы.
Я − мастер Нового Года. Так же, как мой отец, и отец моего отца. Мой предок сотворил первою ёлку. Она была украшена всего лишь свечами и бантиками, но чуда в ней было так много, что ёлка стала символом праздника и зимней сказки. Я горжусь своим родом, и в то далекое время благоговел перед ним и своей миссией.
Было в мире лишь одно явление, которое я мог бы назвать действительно ценным, таким же важным, как чудо Нового Года, − она. Королева Зимы, Владычица Метелей… Как ее только не называли. Но сама она звала себя Снежной Королевой.
Да, та самая Снежная Королева из сказки. Холодная и беспощадная. Только я не верил в предание о ледяном сердце Кая. Мне всегда казалось, что все это лишь несправедливая ложь.
Королева была действительно холодна. Высокая, статная, с белой кожей, в платье из синего полотна, с белой накидкой из шелка в морозных кружевах, с хрустальной короной на белых волосах. Она, блуждающая сквозь метели, порой мне даже снилась. Я вдохновлялся ее изящными руками с длинными пальцами, когда создавал хрустальные снежинки. Их холод и кристальная чистота казались мне недостаточными, чтобы показать ее такой, какой я видел ее сам. Потому в центр хрустальных льдинок я помещал алую искру. Она то загоралась, то вспыхивала и гасла. Но не как огонек, не как гирлянда или чистое пламя, а как блик, как мираж, как тайная, неуловимая, но могущественная сила.
Так я колдовал над своими снежинками − большими и маленькими − и вешал их на деревянный образ ёлки. Это были просто доски, покрашенные зелёным, прибитые к стене с крючками. Никаких чудес, просто немного арт-декора − как говорите вы, люди. Мне же просто так было удобно. В полумраке она была почти как настоящая.
Огонь моей лампы, едва освещавший стол, блестел на гранях, делая вид, что был отцом алого блика, а я улыбался, не замечая, что на деревню зимних мастеров налетела буря.
