Потянула входную дверь на себя и сердце что-то застучало. Изобразив абсолютное спокойствие на лице, я зашла, поздоровалась с регистратором и начала одевать бахилы. В этот момент обнаружила легкий тремор в руках. Я иду к людям, у каждого из которых есть свое кладбище… А у этой девахи, к которой меня записали на прием, оно, наверное, только начало образовываться … А может, я буду первая? Так, где выход?
Сердце хотело выпрыгнуть через дверь на улицу. Ноги «прилипли» к полу. Что я скажу этой девчонке за стойкой в момент ухода? Пока перебирала в голове слова, та перебила мою мысль, предложив сесть. Душа ушла, как всегда, по-предательски, в пятки. И почему эта девчонка за барной стойкой не предлагает выпить? Это понятно, что с запахом алкоголя неприятно лечить. Ну, блин, хоть валерьяночки, что-ли перед смертью.
Летящей походкой, симпатичная девушка с карточкой в руках и развивающимися на ходу волосами пролетела в кабинет, мимолетом позвала меня по фамилии. Окинув ее взглядом с головы до ног, я поняла, почему она так резво передвигается. На ногах были подозрительные кеды-кроссовки с перфорацией для взлета. Скорее всего в этой банде инопланетных монстров обувь одевается для прикрытия… О, нет. Я опять накручиваю себя. Она все-таки, наверное, нормальный человек. И на вид, вроде адекватная… Хочется верить. Сегодня еще не время пополнять чье-то кладбище… Блин! Ну когда я нормально сяду в это кресло и просто вылечу зубы?
Я шла в кабинет с таким чувством, будто подпрыгивала. Как в мультике волк из «Ну погоди» после катания на забивалке свай. До того сильно колотилось сердце.
В кабинете зубного врача Ирина лихо начала засовывать свою пышную шевелюру в медицинскую шапочку. Мне было очень интересно, как быстро она справится со своим «взрывом на макаронной фабрике». Резво и деловито в своем белом костюмчике она сгребла все это дело куда следовало. Я, незаметно улыбаясь, с интересом поглядывала на нее с кресла, куда предложила сесть её ассистентка. Надев маску, она стала похожа на врача. Её огромные зеленые глаза посмотрели на меня, словно хотели пронзить насквозь. Она спросила: «На что жалуетесь?». Я настолько увлеклась картиной происходящего, что забыла, зачем пришла. Начала что-то мямлить, вроде про больной зуб. Она слушала , постреливая глазами в мою сторону и параллельно одевала черные … . Стоп, почему-то черные перчатки! О, ужас! ЧЕРНЫЕ! Я остановила свой рассказ и забыла на чем остановилась. Подумала, что черные перчатки логично было бы одевать только в морге… Что-то и стены до потолка в кафеле и отсутствие окон мне теперь тоже показались подозрительными. Я решила встать и незаметно уйти, пока она отошла к столу посмотреть мою карточку. Но она резко обернулась и пришлось изобразить, будто я сажусь поудобнее. Она села рядом. Её черные перчатки не выходили у меня из головы. Почему такого цвета? Отвечая на наводящие вопросы, пришлось придумать себе успокаивающий ответ. Это не для того, чтобы не было видно кровищи, и не для того, чтобы не сильно было заметно грязь на руках или … вот блин, я же опять накручиваю себя. В общем, у того, кто покупал перчатки в эту клинику, просто не оставалось выбора, так как это были последние перчатки. Все, Оля, молчи и думай о том, что отвечать на вопросы этой длинноволосой бестии будешь. А то насверлит художественный рисунок на твоем больном зубике так, что потомки будут с интересом разбирать иероглифы; какой цвет настроения был у той, что в черных перчатках. Тьфу ты. Опять эти перчатки. Лучше посмотри, какие у нее глаза цвета леса. Кресло поехало вниз. Оно сломалось? О, господи. Она будет лечить зуб лежа! Ну все, она укладывает меня. Я уже практически труп! «Песцы бегают и ищут выход».
