Обще принятая точка зрения на возникновение отечественной науки и философии такова, что как таковой науки в России не существовало до императорского периода, то есть до Петра Первого, перенесшего науку, как и многое другое, с Западной Европы, и соответственно, не может идти речи о самостоятельном и полноценном развитии ни философии не науки в России. Все разговоры в этом отношении, что наука и философия в России появилась гораздо раньше – это-де фантазии, не имеющие ни чего общего с реальной историей науки в России.
За таким негативным подходом в отношение к истории возникновения отечественной философии и науки, скрыты две неявные предпосылки, которые должны быть выявлены и осмыслены. И если согласиться с этими неявными предпосылками, то негативное отношение к самой возможности существования философии, науки в России как самостоятельного от Запада феномена отечественной культуры, будет оправдано. В противном случае эти неявные предпосылки оказываются сомнительными.
Какие же это предпосылки, неявно принимаемые многими историками русской мысли и историками русской философии?
Во-первых, принимается в качестве допущения, что наука тождественна естествознанию, которое в свою очередь отождествляется с точным, экспериментальным и рационально-теоретическим знанием. Однако следует напомнить, что этот образ науки достаточно узок и является весьма поздним феноменом – он связан прежде всего с позитивистским образом науки второй половины XIX столетия, а не с теми формами философии науки, которые получили распространение как в европейской философии науки, так и в русской мысли, начиная с XVIII века. Кроме того, такой образ науки и основанная на ней философия науки исключают из состава науки гуманитарное знание, которое для целого ряда периодов истории человеческой мысли было центральным и составляло средоточие всей культуры.
Во-вторых, неявно предполагается, что теология и религия вообще враждебны науке, что в рамках сакрально-когнитивного комплекса не может вообще высоко оцениваться рациональное знание в целом, и научное знание, в особенности, что для развития рациональности и науки необходима секуляризация мысли. Тем самым исходным постулатом такой позиции оказывается убеждение в том, что наука предполагает обезбоживание, и секуляризацию мысли, что для ее развития как научной мысли необходим отрыв от теолого-религиозного комплекса. Если эта позиция и оправдана, то лишь относительно весьма недолгого периода в истории русской культуры, а именно периода 60-90-х годов XIX в. и развития науки в Советской России. Теология – и католическая, и православная – сама нуждалась в развертывании логических аргументов, форм доказательства, способов обоснования. Поэтому и внутри сакрально-когнитивного комплекса, присущего христианству, признается ценность целого ряда научных дисциплин, особенно филологии, риторики, герменевтики. Без них невозможно ни существование христианской теологии, ни ее трансляция последующим поколениям.
