27.05.2028.
Шустрый
Пока я, ошеломлённый невероятностью происходящего, вглядывался в
лицо матери, в сумраке возникло ещё одно лицо – волевое, мужское. В
суровых чертах читалась недвусмысленная угроза. Погоны цвета хаки
сливались с пиксельным камуфляжем полевой формы, но генеральские
звёзды я рассмотрел.
– Ольга Петровна, это точно он? – спросил генерал, и взгляд его
скользнул по моей груди, где свежие шрамы складывались в зловещее
слово: «Инфекция».
– Товарищ генерал, вы думаете, я не узнаю собственного сына? – с
надрывом отчеканила мать.
– Хорошо. Разрешаю взять анализы на наличие вируса и активных
патогенов. В дальнейшем, исходя из результатов, решим, что делать с
нашими незваными гостями.
Генерал вышел через массивные гермодвери, оставив за спиной
матери двух молчаливых офицеров с автоматами. В их задачу явно
входил контроль за медицинской процедурой.
Во время сдачи крови через специальное окошко мать так и не
проронила ни слова. Вскоре через грузовой лоток нам передали
комплекты одежды: резиновые тапки и синие комбинезоны со
светоотражающими полосами и молнией от паха до шеи.
Марта понимала по-русски и знала, кем является женщина, берущая
кровь на анализ. Шепнув что-то профессору Крюгеру, она одним
взглядом велела бойцам корпоративного ЧВК молчать и беспрекословно
выполнять все приказы.
После экспресс-анализа открылась переборка шлюза. Едва мы вошли
в туннель, нас окружили вооружённые бойцы с офицерскими погонами и
проводили в одиночные камеры, оборудованные санузлами с настоящим
душем. Хотя вода из лейки обжигала холодом, я с наслаждением
предался забытым ощущениям.
И только теперь, стоя под струями и намыливаясь вонючим
антибактериальным мылом, я попытался осмыслить всё
произошедшее.
Если честно, по какой-то необъяснимой причине я верил, все эти
два года, что мать жива. Предполагал, их с дядей Борей эвакуировали
туда, где осуществлялся государственный контроль. В Зареченске это
называли Большая Земля.
И лишь лично обнаружив в лифтовой шахте трупы с припаянными к
противочумным костюмам бейджами мамы и дяди Бори, моя вера
пошатнулась. Я почти смирился с их гибелью, поэтому встреча с самым
родным человеком стала настоящим ударом по восприятию реальности.
Присутствие настороженной охраны инстинктивно заставило прикусить
язык, чтобы ей случайно не навредить.
