Меня разбудил запах. Не опасности,
не горящей смолы, не крови на стали — нет, наконец нечто гораздо
приятнее.
Отвар чёрных зёрен.
Я открыл глаза, и на мгновение не
узнал потолка. Не было ни свода казармы, ни матово-серых стен
форта, ни привычного ночного неба. Только тёплая, лениво
подрагивающая тень балдахина, мягкое утреннее солнце, аромат
мебельного лака, бумаги и…
— Прекрати смотреть на потолок так,
словно он сейчас обвалится, — Ильга появилась в дверном проёме с
дымящейся чашкой в руках. — И улыбнись. Угрюмая физиономия
совершенно не вписывается в этот интерьер.
Она подошла. Ее огненно-рыжие волосы
были наспех собраны в пучок, тонкие локоны выбились и касались щёк.
На ней была одна из моих рубашек — слишком короткая, чтобы выйти в
такой на балкон. Я приподнялся на локтях, позволив себе короткий,
совершенно нечестный взгляд.
— Который час?
— Позднее утро. Я не стала будить
тебя. Впрочем, пришлось сбежать на кухню… Храпишь, как тварь, у
которой застрял в горле осколок копья.
Ильга села на кровать и протянула
мне чашку. Стенки были настолько хрупкими, что я боялся крепко
сжимать фарфоровую ручку. Сервиз достался в наследство от
предыдущего владельца.
Отвар получился крепким, горьким,
бодрящим — то, что нужно в это утро.
— Ты всё-таки пыталась меня
отравить, — сказал я. — Признайся, это месть за ванну, которую я не
дал тебе вчера принять?
— Ванна — святое, — отрезала она и
уселась на подоконник. — В ней может поместиться весь Совет
Альбигора. Если все друг другу доверяют…
— В совете? Доверяют? — осклабился
я.
— Кстати о ванне. Я вчера купила в
лавке у Золотых весов артефактную пену с ароматом лунной орхидеи.
После неё, если верить этикетке, кожа должна светиться. И когда ты
уйдёшь, я использую её по назначению. А вечером проверим, правдивы
ли обещания торговцев…
— Если ты растворишься в этой пене —
я обвиню Золотые Весы в заговоре и пойду на них войной.
Она рассмеялась. Этот звук был, как
всегда, неожиданным — тёплым, щекочущим изнутри. Я поймал себя на
мысли, что всё чаще стараюсь запоминать моменты, когда остаюсь
наедине с Ильгой.
Наверное, потому что в остальном всё
вокруг становилось всё более хрупким.
Я поставил чашку, встал и подошёл к
окну. Город давно проснулся. Альбигор в утреннем свете был красив —
светлый камень зданий, зелёные парки с вымощенными дорожками…
