Сознание вернулось внезапно, будто меня выдернули за волосы из
черной воды. Я открыла глаза, моргнула… Что?!
Потолок. Тот самый, с нежно-персиковыми фресками, которые дядя
приказал нарисовать к моему «торжественному возвращению» в родовое
гнездо. Я лежала в своей постели в особняке Нияр. Но это
невозможно! Предсмертный бред? Так бывает при отравлении угарным
газом?
А если… если пошевелиться? Поднять руку? Получилось?! Но
как?!
Медленно, будто сквозь мед. Пальцы дрожали, но слушались. Они
коснулись губ — теплых, влажных, живых. Не тех пересохших губ
паралитика, что я помнила.
— Матерь богов... — Собственный голос прозвучал хрипло, но это
был голос. Настоящий.
Я подышала немного, чтобы успокоиться, и попробовала сесть.
Боги, такое простое движение! Без помощи сиделки! Ноги — мои ноги!
— опустились на пушистый коврик перед кроватью. Теплый и мягкий.
Осязаемый. Настоящий.
Зеркало. Нужно дойти до зеркала!
Первые шаги вышли неуверенными, как у только что родившегося
олененка. Но я шла. Сама. Мне казалось, что это ужасно важно, что
вот сейчас я увижу что-то… что-то такое!
Отражение в зеркале заставило сердце бешено забиться: худое
скуластое лицо в обрамлении коротких белокурых прядок. Я
добровольно подстриглась всего раз в жизни, за день перед роковой
вечеринкой, в роскошном салоне на набережной Цветущих Лотосов, по
рекомендации кузины… Мне казалось, что это так модно, стильно и
соблазнительно! Только много позже я поняла, что выглядела смешной
с этим дурацким растрепанным помелом на голове.
Не в силах поверить собственным глазам, я огляделась, схватила с
туалетного столика брошь с янтарем под цвет моих глаз и безжалостно
вонзила острие булавки в руку чуть выше запястья. Вскрикнула — боль
пробежала по нервам молнией, показалась кровь. Настоящая. Это не
сон? Это не сон!
Солнечный луч пробивался сквозь опущенные шторы, окна у меня на
восток, значит, сейчас раннее утро. Часы на камине показывали без
семи минут семь.
— Двенадцать часов до катастрофы... — прошептала я, и губы сами
растянулись в улыбке, которой позавидовала бы самая злобная гиена.
Перед глазами все еще стояла картина последних минут моей жизни.
Прошлой жизни. Как это было?
Очень просто. Когда ты полностью парализован, с тобой можно
сделать все что угодно. Так что дорогой кузен Арчи легко подкатил
мое кресло к дубовому столу, заваленному документами — безмолвными
свидетельствами семейных махинаций. В тишине кабинета раздался
металлический щелчок зажигалки.
