1. 1. Штрафной контракт
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
Совершенно секретно!
Высшему совету фейри и магов
Дисциплинарной комиссии
Представителю по делам безответственных фей
Аспид-Серпентинской Анаконде Полозовне
.
Ваше Высокозмееволшебство,
Я, будучи вызвана как фея-вдохновительница к писателю В.К.С. (*имя засекречено в интересах досудебного расследования), анкета в архиве №***, он же ныне успешный автор романтического фэнтези Вольдемар Суперлинк, в полной мере обеспечила успех его новому творческому проекту, с привлечением команды помощников из отделения фейри-менеджеров (уже опрошенных как свидетели, их показания приобщены к делу), и покрыла неустойкой преступную растрату волшебных сил и времени, за что команда представлена к благодарности.
Однако, не полностью контролируя свои/его эмоции в процессе празднования успешного завершения проекта, я позволила себе… (зачеркнуто) позволила ему…(зачеркнуто), вышла за рамки профессионального общения с подопечным в степени N, нарушив инструкцию 015 «Статута фей».
О чём нисколько не сожалею!
Прошу освободить меня от звания феи-вдохновительницы за грубый непрофессионализм по собственному желанию.
С последующим перераспределением согласно «Статуту фей» п.250 статья 3144.
Нижеподписавшаяся
Ариаднэта Хризанта Аполлоновна Мнемозинская
Дата ***** (написано от руки древними рунами по летоисчислению фейри)
Подписано личной магией,
Отпечаток левого крыла прилагается.
Количество экземпляров 1.
Подробный отчет наблюдателей о происшедшем прилагается.
*****
Безымянный автор, который мог бы не подписывать свои книги, потому что никто всё равно не запомнит его имени по единственной вышедшей, безнадежно толкнул дверь в свою библиотеку. Хорошая профессорская квартира в зелёном районе, доставшаяся ему от родителей (только поэтому уцелевшая в житейских штормах вроде бурного развода), состояла из крошечной спальни, большой комнаты, она же — гостиная, она же — столовая, и библиотеки. Она же — бывший кабинет ученого, нынешний кабинет писателя.
На столе торчал стационарный компьютер, но сын профессора терпеть не мог тут работать. Академическое величие этих стен давило на него, усиливая литературные муки. Писать он предпочитал на лоджии или сидя в постели в обнимку с ноутбуком (больше-то теперь не с кем!). Библиотеку писатель любил за возможность с головой погрузиться в листание «источников». Книг непонятно о чем или на любую тему, непонятно зачем листаемых, в надежде, что они натолкнут на идею того самого великого романа, который молодой талантливый автор вынашивал давно, но до сих пор не родил.
