Аполлоша

Дмитрий Владимирович Пущин плавно опустил на рычажки трубку прямого президентского телефона, словно кто-то невидимый наблюдал за ним и мог счесть, что вице-премьер без должного пиетета отнесся к сеансу телефонной связи с Самим.

Ничего существенного! Очередной призыв мобилизовать усилия и несколько тезисов в доказательство того, что хорошее лучше плохого. «Господи, какой замечательный президент! Пошли ему бог здоровья и очередной срок! А мне… спокойный и вкусный обеденный перерыв. С восьми утра мудохаюсь на благо родины. Я ведь заслужил, да, господи?»

Перед тем, как протянуть руку к кнопке вызова секретаря, Пущин бросил прощальный взгляд на дисплей, где высвечивалась сегодняшняя корреспонденция. Свежее письмо. Спам, что ли? Как прорвался? Начал читать и не поверил своим глазам.

«Здравствуй, Дмитрий Владимирович! Пишет тебе Олег, тот самый молодой человек, которого ты задавил и бросил умирать 20 июня 2002 года на Яузской набережной. Ты решил, что все шито-крыто. Нет, скотина, мразь поганая! Тебе отомстят за меня, за мою маму, не пережившую моей смерти, – до тебя доберутся. Тебя убьют обязательно. Ты заказан. За тебя проплачены огромные деньги. Никакая охрана не поможет. Потерял стыд и совесть, потеряешь жизнь. Ты труп.»

Это был шок. Понадобилось усилие воли, чтобы «отодрать» взгляд от дисплея.

«Как же так? Никто ведь не видел. Столько лет прошло!.. Неужели он? Зачем? За что? Я же помогал, чем мог, помогал… Он же слово дал…гад. Предал, сволочь!.. Достану!.. Спокойно, Дима! Возьми себя в руки. Надо все продумать. Не торопись. Большая опасность, конец карьеры. Начну дергаться – выйдет боком. На это и расчет. Если он даст письменные показания… или уже дал? Отправитель наверняка не определяется. Понятно, кто это… Конечно, отец, только он… Что же делать?

Пущин получил это письмо 25 марта 2014 года.