Зима 1850 года
Евгения сжала виски, чтобы хоть на миг смягчить тупую боль. Она мечтала только об одном: чтобы это все поскорей закончилось.
– С тобой все в порядке, дочка?
Мать выглядела озабоченной. Девушка кивнула и слабо улыбнулась в ответ.
– Вот и умничка, – она подбадривающее похлопала ее по руке, – негоже невесте в день свадьбы печалиться. А то гости подумают, что ты несчастлива.
Мать протянула наполненный бокал прохладного шампанского.
– Выпей это, и сразу станет легче. Я понимаю, что предсвадебная подготовка, венчание в церкви, толпа гостей и новый статус жены тебя выбили из колеи. Поверь мне, все это пройдет. Уже завтра обо всем забудешь и будешь наслаждаться замужеством.
Евгения смотрела на мать, не решаясь признаться той, что действительно творится в ее душе, какая буря внутри бушует. Какая тоска и паника, тревога и страх. Мать никогда не старалась ее понять. Никогда. Вот и сейчас не поймет.
– Все в порядке, матушка, – Евгения подняла бокал и сделала несколько глотков, – сейчас станет легче.
– Вот и славно.
Мать отвернулась, демонстративно улыбаясь гостям. Она всегда была такой. Всегда волновалась за то, что скажет общество, что скажут люди.
Евгения поставила бокал на край стола. Лакей тут же плеснул в него еще шампанского. Сегодня она должна быть счастлива, радоваться за себя и свое беззаботное будущее. Но все было не так.
Она вышла замуж за старика. За Борислава Никитина. Он был старше на тридцать лет. За его плечами остались два неудачных брака, в которых не было детей. Бориславу нужен был наследник, именно поэтому он выбрал ее. Ее молодость и красота – те самые козыри, за которые он был готов платить. Его не смущало, что она была бесприданница, скорее наоборот. Это давало определенную власть над ней и ее родственниками.
Евгения посмотрела на его профиль. Борислав холодно принимал поздравления от друзей, изредка кивая в ответ. Невысокого роста, сухощавый, с орлиным носом. На лбу глубокие морщины. Аккуратная бородка на бледном лице. Его пронзительные черные глаза, казалось, заглядывают в самую душу. Евгения всеми фибрами души боялась этих глаз. Но самым отталкивающим в нем было рваное правое ухо. Это уродство ее пугало.
Борислав сидел рядом с ней на высоком стуле. Его отличали прямая спина и отсутствие каких бы то ни было эмоций на лице: он смотрел на немногочисленных гостей равнодушным взглядом. Для него важно было соблюсти все формальности и поскорее покончить с этим.
