Предисловие к электронному изданию
Социологи недавно наконец «объяснили» всплеск интереса к «дискотекам восьмидесятых», «Намедни», телеканалу «Ностальгия» и прочим проектам «о прошлом» тем обстоятельством, что детство, юность и молодость многих респондентов пришлась на вторую половину семидесятых – девяностые годы прошлого века. Мол, де, в этом и скрыта истинная причина, от этого и такой ажиотаж!
Социологи будто стакан шмали на обратный билет до Земли на Марсе обменяли… Очевидно, что когда ты молод, ученик или студент, ты наиболее восприимчив к окружающему миру в позитивном контексте. Все дороги перед тобой, вся жизнь впереди, как бы высокопарно или дежурно это не звучало. И, конечно же, медийные проекты «из прошлого» – это просто психологический «якорь», обуславливающий воспоминания юности, а значит – счастья. С тем наивным умилением собственной бесшабашностью и раздолбайством, когда сидят бородатые мужи на встрече выпускников и вспоминают: «А помнишь, как мы?…» – «Гы-гы, такое забудешь». Всё мило, пока кто-то не предложит: «Повторим?!». В лучшем случае, примут за шутку, в худшем – позвонят санитарам…
Именно этого чувства наивного умиления я боялся, когда спустя четверть века взял в руки пожелтевшие самиздатовские страницы «Волка»…
«Шёл» он, помнится, тяжело… «От хорошей жизни писателями не становятся», – сказал кто-то из великих. «Волк» пришёлся на завершающийся полуторагодичный этап первой (!) депрессии в моей жизни, из которой, к слову, именно он меня и вытащил. За это я ему даже сейчас, спустя годы, благодарен! Он просто показал Путь…
Именно с него я начался как писатель. Пусть форма подачи материала и стиль изложения ещё наивны и неуклюжи, но это – не более поиска стиля; в этом есть что-то от «отточки пера».
Итак, спустя семнадцать лет чувства наивного умиления «Волком» я не обнаружил: желания «всё это спрятать и никому не показывать» не было. Зато отчётливо проявились некоторые тенденции, о существовании которых я ещё пять – шесть лет назад даже не задумывался.
Если озадачиться вопросом актуальности «Волка» с высоты прошедшего времени, неизменно возникнет вопрос: «В чём ценность этого произведения? Что так обескуражило автора после почти двадцатилетнего прочтения?».
«Волк» ценен не тем, что частично отражает события нелёгкого для страны 1993-го (об этом и сказано-то вскользь, наброском); не описанием поведенческих стереотипов на грани нервного срыва; не предельной искренностью и откровенностью от удивления тем, что ты есть на этом свете и даже не эмоциональным накалом повествования.
