Лёд давно растаял в моём
стакане. Детективный сериал закончился, автоматически запустившись
заново. Следующая серия выйдет только в понедельник, но меня это не
тревожило. Я смотрел на экран, словно загипнотизированный,
намеренно избегая взглядом ту сторону комнаты, где были прикручены
полки.
Каждый раз, когда мой взгляд
падал на те полки с фотографиями в рамках, внутри что-то
обрывалось. Убрать же их я не мог — это казалось предательством.
Хотелось, чтобы они оставались рядом. И наверное, странно цепляться
за образы на снимках, но кроме них у меня ничего не
осталось.
Я помню каждую деталь этих
фотографий и день, когда они были сделаны. На одной из них ветер
треплет волосы моей жены Ларисы и играет с подолом её чёрно-белого
платья в крапинку. Она улыбается, такая счастливая, держа на руках
нашу пятилетнюю Алёнку. У дочери были мои черты лица, и Лариса
иногда шутливо сетовала, что мы с Алёнкой как две капли воды, и
девочка совсем ничего не унаследовала от матери. Но эти "обиды"
всегда были в шутку — мы жили душа в душу.
Как же мне не хватает наших
семейных вечеров... Смеха моей дочурки... Когда я возвращался с
тренировок измотанный, она бежала ко мне, раскинув руки, и кричала
своим тонким голоском — "Папа! Папочка вернулся!" Я подхватывал её,
кружил в воздухе, а потом мы все вместе садились ужинать. Алёнка
любила сидеть у меня на коленях. У неё была привычка болтать ногами
во время еды, постукивая меня по ногам своими маленькими пятками.
Настоящая егоза — никогда не могла усидеть на месте.
За ужином мы разговаривали,
шутили, и на душе было так спокойно. После еды же дочка обычно
убегала смотреть мультфильмы в зал, а я помогал жене мыть посуду.
Тогда я не притрагивался к алкоголю — это сейчас почти каждый вечер
заливаюсь чем-то крепким, чтобы забыться.
В прошлом наоборот был жёсткий
график — ведь я являлся профессиональным боксёром в тяжёлом весе и
имел чемпионские титулы. Тренировки, бои, перелёты — всё по кругу.
Лариса кстати не пропустила ни одного моего важного и знаменитого
боя за пояс. И каждый раз она переживала так, словно я впервые
выходил на ринг. Я иногда подшучивал над ней — мне было непонятно,
что чувствуют зрители, ведь я смотрел на вещи иначе. Волнение
посещало лишь в первые секунды перед началом боя, страха не было,
дальше работали только техника и сила характера. У меня, как у
бойца не оставалось времени на переживания, даже мысли такой не
возникало.
