Они поднялись бесшумно, как тени, вырвавшиеся из преисподней.
Трое мужчин в плащах из грубой шерсти, выкрашенной в цвет
запёкшейся крови. Их седые волосы были стянуты серебряными лентами
— со знаками рода, правившего Лейнстером ещё до прихода римлян. На
пряжках гербы: Уи Дунлайнге, Уи Хуаланн, Уи Файлайн. Вожди, чьи
предки столетиями делили земли Лейнстера мечом и огнём.
— Мы хотим присоединиться к Эйре, а он был против! — произнёс
Дунгал, указывая на отрубленную голову. Его голос, скрипучий, как
несмазанные дверные петли, разрезал тишину.
Свеча на столе погасла, будто сражённая самими словами. Руарк
выпрямился, рука сама потянулась к арбалету. В углу зала заскрипела
дверца печи — угли, казалось, затаили дыхание.
— С чего это вы решили именно сейчас? — спросил я, медленно
поднимаясь. Пол под ногами скрипел, как кости под сапогом. — Когда
Мунстер стоит у ваших границ с войском, а не год назад, когда мы
предлагали вам союз?
Дунгал опустил посох с набалдашником в виде волчьей головы. Его
пальцы, искривлённые артритом, сжали древко так, что побелели
суставы.
— Королевство Мунстер планирует нападение весной, — ответил он.
— Их лазутчики уже исследуют наши земли, а их знать уже делит наши
поля промеж себя. В первую ночь вторжения они вырежут всех, кто
носит имя Уи Дунлайнге или Уи Файлайн. Даже младенцев в
колыбелях.
За его спиной вождь Уи Хуаланн, высокий старик со шрамом через
пустой глаз, хрипло добавил:
— В Эйре же ваши законы оставляют бывшим вождям жизнь и не
посягаете на их семьи. И землю. Даже если власть... — он замялся,
словно язык отказывался произносить чужое слово, — «сенат»
забирает.
Сенаторы, молчавшие до этого, зашевелились, как пчелы в
потревоженном улье. Эндла из Осрайге, её серебряные браслеты
звякнули о край стола:
— А если Мунстер отступит? Вы снова повернёте свои мечи против
нас?
— Наши дети уже учатся в ваших школах, — ответил Дунгал,
доставая из складок плаща берестяной свиток. — Этот список
составили сами учителя. Сын Уи Файлайн изучает законы, дочь Уи
Хуаланн шьёт одежду для ваших легионеров. Мы больше не можем
быть... — она поискала слово, — островом в бурном море.
Руарк фыркнул, подходя ближе. Запах конской сбруи и железа вился
за ним, как верный пёс.
— Вонючая политика, — проворчал он. — Вчера резали друг друга,
сегодня просят защиты. Завтра предадут.
