Фоллаут: Московский Гамбит"

Глава 1: Станционный Смотритель (

Тусклый, мертвенно-бледный свет аварийных люминесцентных ламп, ввинченных в чудом уцелевшие патроны старой системы освещения, едва разгонял мрак над центральной платформой «Маяковской». Сергей Орлов, которого за раннюю, будто припорошенную радиоактивным пеплом седину и въедливый, не терпящий разгильдяйства характер большинство на станции звали просто Седым, привычно поморщился. Здесь, на глубине почти шестидесяти метров, время текло иначе – тягучей, смолянистой массой, где каждый день был неотличим от предыдущего, словно заевшая пластинка довоенного патефона. Его смена смотрителя – не официальная должность, а скорее добровольно-принудительная обязанность, взваленная на себя и молчаливо одобренная остальными – подходила к концу. Оставался последний обход северного периметра, самой беспокойной точки их хрупкого мирка.

Седой поправил на плече ремень старенького, но вычищенного до блеска и безотказного, как последний довод, АКМС. Оружие досталось ему еще с «тех» времен, о которых он предпочитал не распространяться даже с Ириной Петровной; времен, когда мир еще не сошел с ума окончательно, а лишь готовился к этому прыжку в пропасть. Потрепанная армейская куртка защитного цвета без единого знака различия, плотные брезентовые штаны с накладными карманами, набитыми всякой полезной мелочью – от огнива до пары ржавых гаек, – и тяжелые, видавшие виды берцы составляли его стандартную «униформу» вот уже лет пятнадцать. Два запасных магазина в самодельной разгрузке из старых ремней, нож разведчика в потертых ножнах на поясе, тускло блеснувший в свете ламп корпус дозиметра «ДП-5В» на запястье и мощный светодиодный фонарь, притороченный к лямке видавшего виды тактического рюкзака РД-54 – нехитрый скарб вечного дозорного.

Он неспешно двинулся вдоль платформы, подошвы берцев глухо стучали по щербатому граниту. Внимательно, сантиметр за сантиметром, осматривал баррикады из мешков с песком, битым кирпичом и сплетенной ржавой арматуры, перекрывавшие выход в северный туннель. Сквозняк, вечный спутник метро, тянул из зияющей темноты за барьером сложный букет запахов: въевшуюся сырость вековой кладки, плесень, металлическую пыль и что-то неуловимо тревожное, тот самый специфический «аромат» Пустоши, который всегда присутствовал в воздухе за пределами обжитых станций. Седой шумно втянул ноздрями воздух, словно старый охотничий пес. Вроде бы ничего нового, угрожающего. Ни характерного сладковатого смрада разлагающейся плоти гулей, ни едкой, тошнотворной вони радтараканов-переростков. Тихо. Подозрительно тихо.