Я поправил узел галстука, хотя в этом не было нужды, и еще раз
пригладил идеально уложенные темные волосы. Сердце колотилось
где-то в горле. Первый день стажировки в «Вечернем Оракуле» – самой
зубастой, самой читаемой газете города. Мечта почти сбылась. Мои
начищенные до блеска коричневые туфли тихо ступали по истертому
линолеуму редакционного зала, пропахшего старой бумагой, кофе и
едва уловимым запахом типографской краски. Черная жилетка поверх
белоснежной рубашки и идеально отглаженные брюки в один цвет с
жилеткой – я старался выглядеть профессионально, собранно, как
человек, который знает, чего хочет. Хотя внутри все трепетало от
волнения и предвкушения.
Главный редактор, мистер Хендерсон, грузный мужчина с вечно
недовольным лицом и пятном от кофе на рубашке, едва удостоил меня
взглядом. Он пробурчал что-то про «зеленых юнцов» и махнул рукой в
сторону одного из самых больших столов в углу, заваленного стопками
бумаг, старыми газетами и пустыми кофейными чашками.
- Морган, значит? Будешь у Фоули. Постарайся не мешать ей
слишком сильно. И ради всего святого, не раздражай ее до обеда.
Фоули. Сирена Фоули. Легенда. Первая женщина во всем штате,
получившая Пулитцера. Икона расследовательской журналистики. Мне
предстояло учиться у лучшей. Я сглотнул, пытаясь унять дрожь в
коленях, и направился к указанному столу.
И тогда я ее увидел.
Она сидела на краешке стула, словно хищница, готовая к прыжку.
Все звуки ньюсрума – стук клавиатур, телефонные звонки,
приглушенные разговоры – разом померкли. Она была…ошеломительна.
Описание, которое я читал о ней, бледнело перед реальностью.
Теплая, темно-коричневая кожа сияла даже в тусклом свете офисных
ламп, создавая невероятный контраст с белоснежной блузкой. Пара
верхних пуговиц была небрежно расстегнута, открывая взгляду
ложбинку между пышными полушариями груди, обтянутыми тонкой тканью.
Горчично-желтые брюки сидели на ней идеально, облегая сильные бедра
и подчеркивая впечатляющую мускулатуру ног – было видно, что она не
чужда спорту. Простой коричневый ремень перетягивал тонкую талию,
делая ее фигуру похожей на песочные часы.
Ее волосы…густые, волнистые, невероятного, насыщенного темного
цвета, были собраны в высокий небрежный хвост, открывая изящную
линию шеи и волевой подбородок. Но глаза…о, эти глаза. Золотистые,
с янтарными искрами, они смотрели пронзительно, будто видели тебя
насквозь. В них читались ум, невероятная проницательность и что-то
еще…какая-то усталая мудрость, приправленная цинизмом. Полные губы
изогнулись в едва заметной, чуть насмешливой ухмылке. Она знала,
какое производит впечатление. Она излучала силу и уверенность,
которая заполняла все пространство вокруг.
