Порт-Артур, 20 октября 1904
года
Два солдата сидели у заполненной воском и
старыми газетами консервной банки. Огонек в ней еле тлел, зато не
давал дыма, и его нельзя было заметить издалека, а у них появлялся
хоть какой-то свет даже под землей.
–
Ты слышал? – первый бросил взгляд на загоревшиеся где-то в тылу
огни. До смены и возвращения на передовую оставалось около часа:
слишком много, чтобы сидеть молча, и слишком мало, чтобы
поспать.
–
Что? – второй с этим был не согласен и считал, что даже пять минут
сна упускать нельзя.
–
У меня знакомый работает на офицерской кухне, так там говорят, что
инженеры Кондратенко по телеграфу получили сообщение из
России.
–
Врут, – спокойно ответил второй и начал устраиваться поудобнее. –
Как бы они провод мимо японцев протянули?
–
Так там радиотелеграф, который по воздуху. Наши японцев подкупили и
прямо через тех специальные детали передали.
–
А даже если и заработало что, – второй солдат и не подумал менять
позу, – то какая разница? Думаешь, у остальных все хорошо? Когда
новости еще приходили, так наших только громили. На реке какой-то,
потом на железной дороге.
–
А потом к нам 22-й полк приходил с Макаровым, – не согласился
первый.
–
И что? Один Макаров, даже если еще жив, все равно ничего не
изменит, – второй уже начал посапывать, проваливаясь в дрему, когда
по ушам внезапно ударил сигнальный гудок.
Пронзительно, остро, по-живому! И это была не
тревога, просто на перекресток между сожженными складами и
землянкой госпиталя первой линии выбрался хромающий поручик. Из
штабных, но за месяцы осады разница между ними и полевыми офицерами
почти стерлась: никто не отсиживался в тылу.
–
Это что, за ним флаг стоит? – удивился первый солдат.
–
Пожгли же их все еще в первый месяц, – второй все-таки не выдержал
и приподнялся. – Говорят, японцы специально били по всем зданиям,
где они висели. Зато теперь понятно, что медсестры шили со
вчерашнего вечера.
А
поручик тем временем дождался, чтобы побольше людей подобралось
поближе, и поднял под самый нос потертый лист бумаги. Все солдаты,
даже здесь, на задней линии, предпочитали передвигаться перебежками
или под землей, а этот стоял во весь рост, словно приглашая врага
ударить из пушек. Вот только японцам, которые раньше бы точно не
преминули это сделать, в последние дни стало как будто наплевать на
такие мелочи.
