Бойся одноглазых аримаспов и стерегущих золото грифов, встреча с ними грозит тебе только смертью. […] Грифы живут в холодном краю, среди высоких гор, где снежные хлопья похожи на птичьи перья.1
Давным-давно это было. Когда люди знали, что обитают духи бок о бок с ними. Когда верил народ, что каждая гора, каждая река, каждый лес – живые и душу имеют. Когда смерти не было, и продолжал человек земной путь на пастбищах небесных, а те, кто пуще других жаждал вечной жизни, – те не уходили вовсе, засыпая во льдах в ожидании своего часа.
Давным-давно это было. Жил в сердце мира, в благословенных горах алтайских, народ. Из дальних земель пришёл он, а как называл себя и куда сгинул – про то не ведомо.
Племенами жил народ – мелкими и крупными. Правил каждым племенем свой зайсан2, а над всеми зайсанами каан3 стоял: и суд вершил, и споры разрешал, и рассорившихся мирил. За то племена дань платили каану.
Каждое племя свой промысел имело. Кто пушного зверя да маралов по богатой тайге бил. Кто коней да овец разводил на привольных и сытных пастбищах. Были и такие, кто во чрева гор дорогу отыскал и брал оттуда застывшую кровь древних алыпов4-великанов и поверженных ими чёрных врагов. Другие же укротили огонь и делали эту кровь такой, какой была она прежде: раскалённой и кипящей, текучей да бурливой. И тогда из чёрной крови явилось железо рукам на подмогу, а из редкой богатырской – золото очам на радость.
Кузнечный молот умельцев превращал золото в тончайшую фольгу. И покрывали ею людские и конские украшения из дерева, чтобы в блеске своём уподобиться солнцу. О золоте том, о сказочных кладах и поныне молва твердит. Мол, лежат в земле священных гор груды сокровищ. А что память людская – золото, про то не думают. И в земле поистине сокрыты богатства – для тех, кто хочет узнать, а то и вспомнить, как было на самом деле.
Из недр алтайских гор, из ледяных объятий, из лиственничных чертогов среди прочих пришли в наш мир двое: мужчина и женщина. Они принесли весть о канувшем в века народе. Явились поведать истории, которые помнят лишь камни на урочище Пазырык5 да о которых поёт ветер над плато Укок6. И вы послушайте.
А называть тех людей станем пазырыкцами – по месту, где в былые времена раскинулись их древние станы и где упокоились великие кааны. Видите? Вот выезжают кочевники из тайги. Женщины равны мужчинам, всадники неотделимы от скакунов. Как вихрь несутся они сквозь годы, стоит лишь представить их. Женщины в ярких одеждах, с мудрёными причёсками. Мужчины в лохматых шубах и шапках, увенчанных головками птиц. Стерегущие золото грифы.
