Взгляд человека со шрамом был самоуверенным, лицо спокойным,
даже несколько отрешенным. Одет он был в белый халат. Стоял среди
других сотрудников и ничем не выделялся из толпы. Глядя на него,
даже не заподозришь в этом интеллигентном человеке опасного
преступника, владеющего техниками гипноза, НЛП, и бог знает чем
еще. Он не слишком-то и скрывается, но поймать его не могут с
августа — с того самого убийства в Киргизии, о котором рассказывал
Андропов.
«Сотрудники Института кибернетики в городе Киеве в едином порыве
вышли на митинг в поддержку политзаключенных, томящихся в застенках
реакционных режимов. „Свободу Луису Корвалану! Свободу Леонарду
Пелтиеру!“ — скандируют они. Наши ученые как один человек говорят
„Нет!“ проискам мирового империализма и требуют немедленно
освободить всех узников империализма и реакции», — торжественно
прочел заготовленную речь диктор.
Репортаж закончился, я выключил телевизор, сел в кресло и
уставился на темный экран. Надо доложить об этом человеке
Андропову. Правильнее всего будет сделать это через генерала
Рябенко, а то нехорошо прыгать через голову начальства. Но в то же
время у меня имеются опасения, что расследование может потонуть в
бюрократической волоките. А подозреваемого следует найти и
задержать как можно скорее.
Я встал, вышел из домика охраны и отправился к Рябенко. Нашел
его в оружейной комнате. Александр Яковлевич готовился к охоте —
осматривал и смазывал свой старый, добрый «Зауэр».
— Что, Володя, тоже решил ружье проверить? — спросил он,
аккуратно стирая ветошью излишки смазки.
— Это для вас охота, Александр Яковлевич, а для меня работа, — я
не стал строить из себя заядлого охотника. Впрочем, Рябенко знал о
моей нелюбви к стрельбе по живым мишеням. Точнее — о нелюбви к
охоте настоящего Медведева, но здесь, к счастью, у нас с ним вкусы
совпадали.
— Так и для меня работа, но поохотиться люблю, что уж скрывать,
— генерал удовлетворенно хмыкнул, поставил ружье на стенд. Он
протер руки влажным полотенцем и, внимательно посмотрев на меня,
потребовал:
— Выкладывай, с чем пришел. Вижу же, есть чем поделиться.
— Помните портреты? Тот, который был нарисован художником после
убийства Ибраимова? И тот, что нарисовал Капитонов Иван
Васильевич?
Рябенко кивнул.
— Ну вот. Я только что видел этого человека по телевизору.
