Шёл второй месяц с Начала Года — дня, когда луна и солнце делят
сутки ровно пополам. Секундус, если официально; черёмушень, если
попросту. И был черёмушень в лучших своих традициях полон небесной
синевы и солнечного сияния — и ледяного ветра, пробирающего до
костей даже в толстой вязаной фуфайке.
Впрочем, Лиза ветра почти не замечала, хотя по аллейке, ведущей
от ворот к парадному крыльцу, он, по-разбойничьи посвистывая, то и
дело гнал песчаные струйки поперёк старых, выщербленных плит или с
сухим шуршанием волок по ним прошлогодние листья. Просто когда
тащишь за собой вдоль подъездной дорожки поочерёдно ящик с
рассадой, ведро перепревшего навоза и ведро с водой, можно неплохо
согреться даже на таком ветру.
Нет-нет, злые жадные родственники вовсе не заставляли бедную
сиротку отрабатывать кусок хлеба и обноски кузин. Правду сказать,
тётя была ещё и недовольна тем, что племянница мужа от проталин и
до предзимних заморозков копается в земле, как, Создатель прости,
крестьянка какая-то. Цветы вдоль дорожки и у крыльца тёте, впрочем,
нравились, поэтому ворчать она ворчала, но не запрещала Лизе
«ковыряться» в своё удовольствие. Да и вообще… делом же занята, не
в окошко пялится вместе с ленивыми служанками и не глупые романы
читает. Руки, правда, портит, но когда женщина сама ведёт хозяйство
в доме своего мужа, ручки у неё, понятно, тоже будут не слишком
аристократичные. Так что тётя и на Лизу заказывала алхимику в
городе такой же бальзам, как для себя, а та, разумеется, в мыслях
не имела отказываться.
Словом, Лиза кидала в выкопанную сторожем лунку совок навоза,
аккуратно брала из ящика очередной кустик рассады вместе с комком
перегноя, опускала в ямку, подсыпала землёй и поливала. Затем
передвигала свои вёдра-ящики дальше и высаживала следующий кустик.
Не замёрзнешь при всём желании. Наоборот, взмокла даже слегка.
А мимо неё по дорожке к самому крыльцу подкатила — как-то
непривычно тихо, только подковы двух гладких, лоснящихся лошадей
простучали, а колёса лишь странно, без обычного перестука,
прошелестели — щегольская коляска с поднятым верхом, и Лиза
озадаченно проводила глазами двух незнакомых мужчин, поднявшихся по
ступеням крыльца. Кто это к дяде заявился с утра пораньше, да ещё в
таком дорогом экипаже?
Она подумала об этом мельком, больше занятая мыслями о том,
выдержат ли фиалки возможные ночные заморозки, но закончить посадку
ей не дали: едва эти двое вошли, как почти тут же из дома вылетела
Ада. Ну, Лизе показалось, что прямо тут же: она всего два или три
кустика успела высадить, как на неё вихрем налетела кузина, не
горничная даже. Глаза у неё горели, и вообще вид Ада имела такой,
будто сейчас лопнет от любопытства.
