Понять, что сейчас думает и чувствует лорд Говард, было невозможно.
Потому что он, словно бы и слушая её рассказ, и глядя в то же время на необозримые просторы заснеженной равнины, сохранял на лице абсолютно каменное выражение. Казалось, он даже не моргает. А скрещённые на груди руки в перчатках придавали его неподвижной фигуре вид надменно-задумчивой мраморной статуи – в такой же позе там, в Клауде, стояло в царской усыпальнице изваяние прапрадеда сира Вателя, короля Роберта-строителя.
Леди Наина зябко ёжилась – она скакала сюда пять часов, и сейчас, здесь, на крыше редута, в котором лорд Главнокомандующий разместил полевой Штаб, холод глубокой зимней ночи, особо ощутимый из-за порывов свирепого ветра, проникал даже сквозь шерстяной нательный свитер, тёплый камзол, армейские штаны, и двое мужских шерстяных подштанников, которые она предусмотрительно надела под платье перед выездом. Поскольку имела случай убедиться, что скакать верхом в январские морозы куда как холодно. Однако она понимала, что их беседу уж точно никто посторонний не должен услышать. Поэтому сама и предложила воспользоваться крышей редута, который лорд Главнокомандующий превратил в подобие стандартного барака Армии, умудрившись даже словно бы привнести в его интерьер что-то от родных казарм – и не только запах, неизменно сопровождающий огромное скопление проживающих вместе половозрелых и вымуштрованных мужиков: пот, конская упряжь, сапоги, дым от печей…
Рассказ ей пришлось начать с самого начала: со своего «коварно-циничного» и жестокого плана устранения дерзкой конкурентки-выскочки. Она знала: если будет не полностью откровенна, или ограничится недомолвками, или – что совсем уж глупо! – попытается соврать, у лорда Говарда наверняка появятся сомнения и вопросы: умный же! Поэтому она рассказывала подробно, обстоятельно. Нарочито неторопливо, чётко выговаривая жёсткие и жестокие слова и определения – «опасная конкурентка», «убить», «гарантировать престолонаследие»… Да и позже, когда перешла к описанию, подробному, точному, и омерзительному, того, что делали уже с ней, старалась рассказывать как бы отрешённо. Но строго придерживаясь фактов, ничего не выделяя тоном, и не пытаясь вызвать к себе жалость.
Просто – план того, что хотела сделать она. И какие меры и способы для этого избрала. И почему они оказались несостоятельными, и не сработали.
