Бомж, парк и звезды
Из того, что Федор Михайлович видел в своей жизни, больше всего его привлекали звезды. Далекие, яркие, как тысячи белых мотыльков, усевшихся на черную дивную скатерть. Он аккуратно подпер небритую щеку, очень хотелось спать, холод в эту ночь чувствовался особенно. Затем шаги, хрустящие, спокойные. Это была молодая пара, невесть как попавшая в ночной парк. Он улыбнулся. Любовь… Он всегда ценил это чувство.
Они шли, улыбались. Она была высокая, стройная. С изумительными по красоте волосами, спадавшими чуть ниже плеч. Яркая, особенная личность. И это можно было заметить даже с далекого расстояния. Федор Михайлович повидал за свою жизнь немало девушек, и эта была как раз из их числа.
Он наклонился и достал бутылку. Холодная, она едва не выскользнула из его пальцев. Да, с ней сложно, надо приноровиться и лишь потом аккуратно брать в руки. Иначе можно уронить и уже ничего не сможет вернуть этот бесценный алкогольный нектар. Он приник к бутылке и, отпив, вытер вонючим рукавом рот. Или не вонючим? Сложно сказать точно, если уже несколько лет живешь на улице. Лучше – дурно пахнущим. Как-никак он был профессором университета и преподавал литературу. Только это было давно. Очень давно.
Он снова посмотрел на влюбленных. Он любил рассматривать людей. Даже научился смотреть так, что они этого почти не замечали. Кому приятно, когда тебя рассматривает какой-то бомж. Но у Федора Михайловича это получалось. И вот старик снова видит этого юношу, уделяя в этот раз основное внимание ему.
Высокий, статный. В черном, непонятно где купленном, берете. Он иногда поднимает руку и что-то рисует в воздухе, обводя черной перчаткой странные узоры. Девушка держится за его руку и смеётся. Её волшебный смех освещает этот мрачный черный парк. Словно ручеёк из звенящего золота, он распространяется по мощеным дорожкам, разливаясь в разные стороны. Боже, как же это прекрасно!
Федор Михайлович снова касается бутылки. Там осталось совсем немного, но до того момента, как они подойдут, он обязательно должен выпить ещё. Ведь при них ему не позволит его воспитание, а после… После не стоит, ибо это признание своей никчемности. Да-да, он ещё борется с ней. Даже иногда сдает бутылки. Впрочем, этих денег всё равно не хватает на ремонт этого дырявого пуховика, а ведь впереди ещё продолжительная зима. И её обещали холодной.
