Однажды осенью, в начале хрущевской оттепели, мне по долгу службы в судоходной инспекции пришлось на небольшом катерке обследовать навигационную обстановку в верховье лесосплавной сибирской реки Чулым. Кроме меня и путевого мастера Акима Ивановича в состав нашей «экспедиции» входил моторист катера Петр Лукашкин. Широкоплечий, с добродушным, всегда улыбающимся лицом, молодой парень оказался заядлым охотником. Стоило нам причалить на ночевку к попутному обстановочному посту, моторист тут же брал ружье и уходил «обследовать» прибрежные озера. Возвращался он, как правило, в темноте, и всегда с двумя-тремя утками.
Несколько раз пробовал охотничью удачу и я. Однако мне не фартило. В один из вечеров, когда мы втроем в тесной каютке катера пили чай, Лукашкин взглянул на прислоненное к стене каюты ружье и, как бы утешая меня, сказал:
– Завтра мы с вами в Шаманову Гарь сходим. Там наверняка повезет!
Аким Иванович, будто поперхнувшись, кашлянул. Поставив на стол кружку, недовольно поднял лохматые брови:
– Ты хоть раз, Петро, был в Шамановой Гари?
– Ни разу не был! Но вы ведь сами, помню, говорили, что глухарей там – тьма! – Лукашкин повернулся ко мне. – Если на озерную дичь не везет, боровую попромышляем.
– Смотри-ка, какой промысловик нашелся, – осуждающе буркнул Аким Иванович.
Недовольство старого мастера было понятно. Шаманова Гарь слыла в районе, который мы обследовали, самым мрачным углом. О ней среди местного населения ходило множество противоречивых легенд, общим в которых было только то, что название Гари связано с таежным пожаром. Тяжелые мысли навевал сам ее вид. На протяжении нескольких километров вдоль берега торчали обуглившиеся стволы когда-то могучих деревьев. Между ними тянулась к небу молодая поросль, но черные великаны, как надзиратели, возвышались над зеленью. В прибрежной части Гари не водилось никакой живности. Только где-то в глубине ее, видимо, было нечто такое, что привлекало боровую дичь. По осени туда каждое утро тянулось множество матерых глухарей.
К Шамановой Гари наш катерок подошел на рассвете. Заслышав стук мотора, с песчаного берега то и дело взлетали один за другим глухари и, тяжело пролетев над рекой, скрывались за черными стволами. Черно-сизых крупных птиц было так много, что, несмотря на ворчливое недовольство Акима Ивановича, я все-таки поддался охотничьему азарту и сам сагитировал Лукашкина пойти в Гарь.
