Олег Иванович Куприн был баловнем судьбы, как считали многие из его окружения. Да что греха таить, в молодости думал так и он сам.
От рождения ему достались: знаменитая фамилия знаменитого деда, хорошие гены родителей, приличное воспитание. В юности ко всему этому присовокупилось внушительное состояние, завещанное дедом единственному внуку. А что ещё надо для удачного старта в жизни? Олег с красным дипломом окончил институт, а затем аспирантуру и хотел было пойти по стопам деда – в науку, но что-то его остановило. И он ограничился должностью преподавателя водоснабжения, отопления и вентиляции в техническом вузе. К сорока годам он защитил докторскую диссертацию и благодаря семейным связям стал заведующим крупной кафедрой.
Олег Иванович начал брать взятки. Потому что твёрдо знал, и не из эмпирического опыта, что покупается всё и все и если не возьмёт он, то возьмут другие, стоящие выше него, поэтому берущие больше и спрашивающие строже. К тому же ему не хотелось оправдываться перед ректором, чувствуя себя круглым дураком, оттого что деньги уже проплыли мимо, а положение дел будет именно таким, как захотел очередной богатый родитель какого-нибудь студента.
В душе Олег Иванович мечтал быть кристально честным, так как воспитывался в интеллигентной семье с определёнными принципами. Но что-то ему подсказывало, что идти против системы – бессмысленно и нерационально. В пользу этого говорило, например, и его собственное устройство на работу в далёкие прошлые времена. Хотя, возможно, он и был тем самым лучшим претендентом на доставшееся ему место, даже без протекции.
Постепенно Олег Иванович пристрастился к приятным «мелочам»: дорогим костюмам, золотым украшениям, часам, перьевым ручкам и другой интересной всячине, которая могла потешить самолюбие красивого мужчины. Также у него имелись и прекрасное жильё, и модная машина.
Олег Иванович никогда не был женат, потому что не стремился к этому. Он убеждённо считал, что брак ограничит его свободу. Он не хотел быть таким, как большинство. Всё его естество противилось регламентированному обществом порядку вещей и просило индивидуальности. Он не желал «загонять себя в стойло», потворствуя желаниям какой-либо женщины. Он просто жил, как, впрочем, живёт и множество других успешных мужчин, которым есть что терять помимо личной свободы.
