Вокруг шампанское, хрустальные люстры, красивые мужчины и женщины, а мне хотелось умереть.
Не всерьез, конечно, но меня действительно задвинули в угол – лицом к стене и спиной к вечеринке. И сделала это Сиа, исполнявшая на этом мероприятии в арт-галерее «Гала» обязанности организатора. Признаться, я даже не знала толком, что организуется и по какому случаю, а пришла только потому, что об этом попросила сама Сиа. Типичная пятничная тусовка в привычном для моей лучшей подруги стиле. Светская публика, люди богатые, известные и модные, собралась выпить, пообщаться, подать на благотворительность и, самое главное, посплетничать. Такие развлечения не в моем вкусе, вот почему, пребывая среди всех этих картин и звезд светской хроники, мне хотелось исчезнуть.
В Чикаго я приехала два года назад, а чувство такое, будто прожила здесь целую жизнь. Нас привлекла сюда работа для Лайама – место консультанта в Хэвен-Сентре, но через год он погиб, попав под колеса пьяного водителя по пути домой.
Даже сейчас воспоминание отозвалось холодной дрожью.
Уже в квартале от дома Лайам написал, что собирается зайти к цветочнику, торговавшему в нашем гастрономе. А мне в голову пришла гениальная идея: встретить его возле магазина и заодно прогулять Фрэнки. Потом мы бы вместе купили продукты, а наш пушистый любимчик подождал в машине. Глупо, конечно, но совместные покупки – мой любимый вид «свиданий». Лайаму это казалось нелепой причудой, и он всегда смеялся, но шел мне навстречу. И Фрэнки такие прогулки нравились. Он выходил из дома на улицу да и в машине чувствовал себя привольно. Мы жили в симпатичном районе, погода стояла не жаркая, и я решила, что малыш дождется нашего возвращения.
Когда мы с Фрэнки вышли из-за угла, машина Лайама стояла у перекрестка, ожидая сигнала светофора, чтобы повернуть к парковочной площадке.
Заметив нас с Фрэнки, Лайам улыбнулся, поднял руку и помахал. Я ответила тем же. «Красный» сменился «зеленым», Лайам тронулся с места, и я вдруг увидела, как слетела улыбка, как пальцы сжали руль, как кровь отхлынула от лица. Губы успели произнести «я люб…».
Мое сердце сжалось. Медленно и мучительно, дюйм за дюймом невидимая рука вырывала его из груди.
