Спустя восемь часов после известия о страшной трагедии, потрясенный Идрис Делакур вошел в прохладный и сумрачный зал заседаний Высшего совета. Он приехал на встречу прямо из аэропорта. Сняв темные очки, он обвел взглядом четверых хмурых мужчин, поднявшихся при его появлении. На присутствующих были длинные светлые одежды и традиционные для жителей Далмайи головные уборы. Одетый в темные брюки и серую рубашку, Идрис выглядел по меньшей мере странно.
Он кивнул членам совета в знак приветствия и, подождав, пока все заняли свои места, уселся на деревянный, украшенный искусной резьбой, широкий стул, скорее напоминавший трон. Идрис знал каждый изгиб и выпуклость на этом старинном сиденье, которое не должно было принадлежать ему, так рьяно он стремился уступить трон.
Идрис кашлянул, прочистив горло, и глухо произнес:
– Салам.
Присутствующие едва слышно ответили, и Идрис продолжил:
– Сомнений быть не может?
– Никаких, ваше высочество.
Он поморщился от такого обращения, но сейчас есть более срочные дела, чем его титул наследника трона, от которого он всячески отказывался.
– Они оба погибли?
– Да. И король, и ее королевское величество.
– Теракт? – резко бросил он, хотя уже знал ответ. Он задавал тот же вопрос, когда ему сообщили о случившемся по телефону, а во время перелета получил более подробную информацию.
– Нам предстоит более детальное расследование, – ответил ему сидящий справа человек с серым от усталости и волнения лицом. Идрис узнал в нем шейха Ибрагима аль-Кури, главу Комитета национальной безопасности Далмайи. – Но на первый взгляд кажется, что это просто трагическая случайность, – закончил шейх.
В результате этой так называемой случайности погибли ближайшие родственники Идриса, члены его семьи. Идрис внутренне закипел от злости и отчаяния.
– И что, автомобиль так просто перевернулся и разбился?
Генерал покачал головой.
– Король с женой возвращались после экскурсии, и я полагаю, что его величество предложил машине охраны поучаствовать в гонке. – Он помолчал. – Такое случалось и раньше.
Естественно, случалось: Файяз обожал гонки. Он всегда стремился доказать, что выигрывает не по праву рождения, а по способностям.
