Старенькая матушка, которую так любила Маша, находилась при смерти. Отец помер давно, много годов тому назад. Она даже его и не помнила. Только где-то далека-далеко, в глубине памяти остались крохи, иногда всплывающие в сновидениях. Его улыбающееся, с бородой лицо, было таким родным, что хотелось заплакать от того, что его нет рядом с ними. Матушке становилось всё хуже и хуже. Дочь не отходила от неё ни на шаг, пытаясь помочь тем, чем могла. Но легче умирающей женщине не становилось, а с каждым днём жизнь из неё вытекала, не оставляя надежды на будущее. Почувствовав, что наступает её смертный час, она тихим голосом позвала любимую дочку:
– Скоро Машенька я умру, я это чувствую. Когда похороните, уходи из нашей деревни. Поезжай к брату моему, Прокопию. Село, где он проживает, называется Петровское и оно находится в сорока верстах от Седова. Он-то сам человек добрый, а с его женой, Аксиньей зовут, поладишь. Авось и проживёшь свой век около них. Всё лучше, чем жить у чужих людей. А повезёт, вдруг повстречаешь хорошего человека, выходи за него замуж. От такой длинной речи мать устала и примолкла.
– Машенька. Я Никиту люблю, никто другой мне не нужён.
– Так он у тебя солдатах. Когда ещё вернётся?
– Всё равно буду его ждать.
– Нет доченька. Поезжай отсюдова. Здесь ты одна не выживешь, помрёшь с голоду.
Похоронила в слезах Маша свою маму. Сердечные, добрые односельчане чем смогли, тем помогли похоронить и помянуть её. Справив положенные сорок дней со дня смерти, Маша заколотила окна своего старого домишка, собрала узелок с пожитками и направилась в село Петровское по материнскому наказу. Многое вспомнилось ей за долгую дорогу. Два года назад деревенский сход селян решил, что в этот год на службу царю и отечеству направляется Никита, Арсиньин сын. Всё одно ему не получить земельного надела, семья-то большая, семь братьев. Принятое решение схода было законом для новоиспечённых рекрутов. Расстроенный Никита пришёл попрощаться. В его глазах тоска и горечь. Маша заплакала горючими слезами. Но делать было нечего и подводой Никита на следующий день уехал в город. На службу определили в драгуны, так как был ладно скроен и обладал не дюжиной крестьянской силой, чтобы умело и ловко орудовать тяжёлым палашом, которым вооружался всадник. В те далёкие годы служба в царской армии длилась очень долго, целых двадцать пять лет. А посему служивым людям иногда за хорошую службу давали отпуск домой, к семье.