Жара ещё не наступила. Костёр только разгорался, а люди,
окружившие его, сглатывали голодную слюну, посматривая на исходящую
жиром тушку молодого барашка, жарящегося на вертеле.
– Над угольками, над угольками надо
жарить, хлопцы, – пробасил пожилой человек со свисающим на плечо
оселедцем, тронутым сединой.
– И так сойдёт, Хохол! – бросил
довольно молодой мужик без рубашки. Его тело белело послезимней
белизной. – Больно ждать неохота.
– Чего жрать обгорелое? – поддержал
Хохла ещё один мужик средних лет в драной холщовой рубахе,
засаленной до дыр. – Хохол знает толк в таких делах. Однако ждать
муторно.
– Эй, Черкес! – повернулся ещё один к
мальчишке, что лежал в отдалении, заложив руки за голову.
– Пойди поищи сучьев потолще. Пусть
жар собирается под тушей.
Мальчишка не торопясь поднялся и
молча пошёл к кустарнику, ещё только начавшему буйно зеленеть после
зимней спячки.
– Чего ты его всё Черкесом кличешь? –
молвил Хохол, проследив за мальчишкой. – Ему это не по душе. Да и
не черкес он вовсе.
– Один чёрт! – осклабился первый
мужик.
Его авали Харитоном. Было ему лет
тридцать, и старость ещё не поставила на его лице отметины.
– Всё одно – чернозадый! А что нашему
байстрюку? Привык.
– Брось, Харитоша! – встрепенулся
летний мужик, приподнял голову и посмотрел в сторону мелькавшей
тени мальчишки. – Нечего парня обижать. Он и так часто переживает
за это. Его вины тут нет. За мать он не в ответе. Да и... – он не
спешил подбирать слова, потом всё же молвил:
– Да и его отец был мужичком
порченным. Сколько лет бедная Парашка с ним мучилась.
– А всё ж как посмела она с этим...
черкесом спутаться при живом муже? – возмутился Федот, прикрыв
голову ладонью от солнца. – Кажный не выдержал бы.
– Вот и получил, что заслужил, –
буркнул Осип, что заступился за мальчишку. – Сам нарвался. Забыл,
что по пьянке едва стоял на ногах. А Парашка была дюже уж сбитая,
да и силушкой не обделена была.
– А как это она его ухайдокала,
хлопцы? – спросил Тарас Хохол. Он ещё не знал в подробностях
историю мальчишки и любопытно встрепенулся.
– Да так и ухайдокала, – ответил
Харлашка. – Полез драться, а та и стукнула его по башке. А кулак у
Парашки увесистый. Сопли так и выскочили из её мужичка. Три дня
промучился и отдал Богу душу. Видать, головушка слабоватой
оказалась.
