Заноза в отважном сердце
Дарья Кожевникова
Эта компания гуляла в их ресторане далеко не первый раз – у них часто появлялся предлог что-нибудь отпраздновать. А праздновать пусть даже и пустячные события в одном из самых дорогих ресторанов города подобным людям было вполне по карману. Как говорится, был бы только повод. Вот и сейчас нашелся. Что отмечали? Выгодную сделку? Удачное дельце? Или еще какое-нибудь мероприятие на грани с преступлением, а может, и уже за ней? То, что эта компания не относилась к категории законопослушных, известно было давно. Потому что в своем разгуле, особенно уже расслабившись после выпитого, они совершенно не стеснялись официантов. А некоторые, может, и вовсе не замечали этих практически бесшумно двигающихся людей: появляются перед носом полные тарелки-рюмки – и ладненько. Вот только официанты не отвечали своим клиентам взаимностью, ну или по крайней мере не утратили способности видеть и слышать. И из отдельных реплик, порой перетекающих даже в беседу о делах насущных, вполне могли составить себе представление о том, как именно данные посетители ресторана зарабатывали на свою икру с маслом, в которую иногда по какой-то случайности затесывался и хлеб. Вот и сейчас кто-то беззастенчиво, не скупясь на выражения, обсуждал свою новую любовницу, кто-то – очередное неодушевленное приобретение. Голоса их становились все громче и громче, так что Маша невольно слышала все, проходя мимо пирующих к столу их седовласого босса. Крупного сложения, с не утратившей густоту шевелюрой, снисходительно поглядывающий на своих веселящихся подручных, мужчина чем-то напоминал ей льва, главу прайда. Что думал про Машу он сам, естественно, оставалось загадкой. Наверняка сказать можно было только одно: она не была для этого мафиозного босса невидимой и неслышной тенью, потому что в свое время, увидев ее в первый раз, он лично потребовал от администрации ресторана, чтобы его столик теперь всегда обслуживала именно она. Такой вот маленький каприз большого человека, который, естественно, выполнялся. Маша тоже была не против этого, поскольку этот человек всегда оставлял ей хорошие, даже по меркам их ресторана, чаевые. Но вот чем именно она ему приглянулась, она сказать не могла. Хотя было, конечно же, любопытно. Приставать он к ней никогда не пытался, иной раз как будто и вовсе не замечал. А иногда мог задержать на ней пронзительный взгляд своих темно-карих глаз из-под наполовину седых и кустистых бровей и придержать ее за руку, чтобы она так быстро не уходила. Маша искристо улыбалась ему в ответ – у нее не было привычки робеть перед сильными мира сего. Он не улыбался, но просто светлел лицом, глядя на нее. Потом отпускал ее руку и кивал ей, что она может идти. Заговорить с ней, кроме официально-дежурных слов, он никогда не пытался. В очередной раз пересчитывая в конце смены оставленные им чаевые, Маша, как девушка неглупая, нередко спрашивала себя, чем же все это может закончиться в какой-нибудь не очень прекрасный вечер. Но отказываться от денег, которые сами падают в руки, было, по ее мнению, все-таки глупо, а проблемы она предпочитала решать по мере их поступления.
