День стоял жаркий и душный. Дождя не было уже почти три недели. Палящее солнце испарило влагу, листья на деревьях вяло свисали, цветы в саду поникли, трава и посевы пожелтели. Цветы магнолии стали медно-бурными, а лепестки роз опадали, покрывали землю бледно-розовым снегом.
Олег Мезенцев – молодой, загадочный, привлекательный для женщин человек двадцати пяти лет. Высокий, сильный, с лицом, опаленным всеми солнцами земли, после защиты дипломного проекта, трудных институтских занятий, экзаменов, взял на работе отпуск и утренним поездом поехал отдыхать на юг.
Экспресс, был необычно пуст – в его купе, кроме Олега, находилась лишь одна пассажирка. Покинув квартиру в спешке, он в купе, к моменту отхода поезда, был занят проверкой своего багажа. Все его имущество заключалось в одном чемодане и сумке.
Вначале почти не заметил своей попутчицы.
Но неожиданно она весьма энергично заявила о себе. Вскочив с места, она опустила окно и высунулась наружу, а спустя минуту снова убрала голову с коротким, но выразительным восклицанием:
– О, чёрт!
Женщина, Олег считал, должна быть женственной. Он не терпел современных невротичных девиц, с утра до ночи танцующих под джаз, курящих, словно дымовая труба, и употребляющих выражения, которые бросили бы в краску базарных торговок.
Слегка нахмурившись, Олег взглянул на хорошенькое, нагловатое личико. Он заключил, что девушке должно быть немногим более семнадцати. Без малейшего смущения встретив его взгляд, она скорчила выразительную гримасу и заметила, точно обращаясь к невидимой публике:
– О, мы шокировали доброго человека! Прошу прощения за мой язык! Весьма не подобает девушке и все такое… Но, о боже, для этого было достаточно оснований! Знаете ли вы, что я потеряла свою единственную собачку?
– Неужели? – вежливо отозвался он. – Как печально!
Олег открыл, было рот, но она опередила его:
– Ни слова больше! Никто меня не любит! Нет, мне не жить! У-у-у! Я уничтожена!
Она спряталась за журналом. В следующую минуту он заметил, что она украдкой поглядывает на него из-за журнала. Сам того не желая, Олег улыбнулся, а она, отшвырнув журнал, весело расхохоталась:
– Я знаю, вы не такой болван, каким кажетесь!
Ее смех был так заразителен, что Мезенцев не смог не присоединиться к нему, хотя и был задет словом «болван». Девушка, безусловно, олицетворяла собой все, чего он терпеть не мог, но это еще не давало ему оснований выставлять себя в смешном свете. Он решил отбросить чопорность. В конце концов, она была весьма мила…
