День уходил. Холодные редкие снежинки все также беззвучно падали на промерзшую землю кургана и постепенно замирали на его пологом, конусном, склоне. Сквозь этот неторопливый снегопад ещё можно было разглядеть контуры наезженной за день дороги, но и они постепенно растворялись и исчезали в сгущающихся сумерках морозного и метельного января. Спустя некоторое время, когда уже окончательно стемнело, из ближайшей березовой рощи появилась лиса и неторопливо направилась в сторону теперь уже едва заметного, санного, пути. Возможно, она надеялась найти там что-то съестное, но обследовать занесенную снегом колею ей так и не удалось. Не дойдя нескольких шагов до намеченной цели, рыжая плутовка замерла, вслушиваясь в безмолвную ночную тишину, и вдруг огромными прыжками бросилась к лесу. На какое-то время вновь все стихло, но вот со стороны бурвы послышались неразборчивые и пока ещё отдаленные звуки. Они постепенно приближались, усиливались, и скоро можно было уже разобрать дробный стук подков по мерзлой, едва покрытой снегом, земле. Ещё какое-то мгновение, и из темноты ночи показались десятка три хорошо вооруженных всадников. Судя по всему, это была небольшая княжеская дружина, следующая в сторону городка. Вслед за ней, под охраной таких же конников, появилось и несколько богатых повозок. Обоз двигался быстро, и, преодолев замерзшую бурву, через какое-то время достиг подножия покрытого снегом холма. Здесь лошади остановились. Кучер одной из них, заподозрив что-то неладное, спешился и стал внимательно осматривать упряжь. Сидящие в санях люди по-прежнему хранили молчание. Видимо, они давно уже устали от такой дальней и тяжелой поездки и теперь, с полным безразличием, наблюдали за действиями своего возчика. Тот суетился, стараясь как можно быстрее устранить обнаруженную им неисправность, но, к сожалению, все было тщетно. Повозка как стояла, так и продолжала стоять среди этого холодного и зимнего поля. Несмотря на то, что все, находящиеся в санях, люди были укутаны в огромные овчинные тулупы, можно было разглядеть, что, по крайней мере, одна из них – женщина. На это указывала тяжелая теплая шаль, надежно укрывающая голову этой неизвестной, но, видимо, очень богатой пассажирки. Рядом с ней сидел человек, в отороченной куньим мехом шапке, что также говорило о его несомненной принадлежности к одному из уважаемых и знатных родов.
