Коль закрутился в круговерти листвы и прожитых годов,
Когда устанешь ты до смерти и сдаться уж совсем готов.
Не торопись, мой друг, не надо, ведь это право не конец,
Ещё не время нам с тобою терновый примерять венец.
Ещё нас радуют закаты и звёзд небесный хоровод,
Грозы весёлые раскаты и глубина озёрных вод.
Ещё нам дороги рассветы и разговоры у костров,
Когда всем сердцем понимаешь, что ты пока ещё здоров.
Когда, забыв все даты, сроки, забыв, что ты уже старик,
Тебя всё так же привлекает протяжный журавлиный крик.
Пускай тяжёлая дорога не станет скучной никогда,
Вдруг понимаешь очень ясно, что наши годы не беда.
Беда, когда тебе не стыдно, за кучу нажитых грехов,
Когда ничуть ты не жалеешь не созданных тобой стихов,
Когда отдельные поступки не вызывают гнев к себе,
Вопрос уместный возникает – жива ль душа твоя в тебе?
Ведь если душу потеряешь, её навряд ли где найдёшь,
Из-под земли не откапаешь и у других не отберёшь.
Пусть будет стыдно, будет тошно, с больной душой на свете жить,
А без души, мой друг, как можно и ненавидеть, и любить?
Всё так же глухо звучат шаги в подземном тоннеле, по которому я иду на аудиенцию к Повелительнице драконов – моей матери, которую я ещё ни разу не видел. Там, конечно, будет и Повелитель, но я с ним уже встречался пять лет назад и мы сумели о многом договориться, в том числе и об этой предстоящей мне встрече с матерью.
Честно говоря, во мне боролись два противоположных, но очень сильных чувства: желание увидеть, наконец, женщину, которая тридцать лет назад родила меня на свет, и страх, что бы эта встреча ни позволила нашим врагам, уютно устроившимся в империи, разгадать сюрприз, который все мы приготовили врагам нашим. Поэтому я шёл на встречу с полным сознанием великой ответственности лежащей на моих плечах с самого рождения.
Недавняя попытка покушения на меня, была, скорее всего, напоминанием мне о том, что за каждым моим шагом наблюдают самым пристальным образом. Глупо, я это и так знаю. Если же этим они хотели напугать меня, то это вдвойне глупо – меня такая встреча наоборот раззадорила.
Торопиться было некуда, поэтому я зашёл в небольшую забегаловку, которая одна из немногих, подобных ей, была открыта, что бы выпить вина. В небольшом уютном зале было пусто, только за стойкой дремал хозяин заведения, человек, возрастом, неумолимо приближающимся к преклонному, носящем на своём симпатичном лице отпечаток вселенской скорби. Судя по всему, дела у него шли из рук вон плохо. Я заказал кувшин красного вина и уселся за столик справа от входа.
