Пожарный извещатель разрывался от натуги, предупреждая собравшихся людей о необходимости срочно покинуть помещение, если они не хотят отправиться вдогонку за Семеном Ивановичем Крысовым, который по нелепой случайности два дня назад отправился в мир иной.
– Спасайтесь! Бегите! Мы все сгорим… если не в геенне огненной, так в этом коттедже трехэтажном каменном, – громко кричал Петр Горюхин, взобравшись на огромный белый кожаный диван, от которого безрезультатно, уже в который раз, пыталась оторваться Дина Яковлевна – первая и самая любимая теща покойного.
Обрюзгшая от сытной жизни женщина, сотрясая двухсоткилограммовым телом, с побагровевшим от натуги лицом, осознав тщетность своих усилий, попыталась ухватиться за пробегавшую в панике мимо нее гувернантку Лизу, но та мастерски увернулась и выбежала из гостиной, в которой и стоял шикарный гроб с усопшим Семеном Ивановичем.
– Люди, помогите! – заорала громче Петра Горюхина и пожарной сирены Дина Яковлевна, беспомощно оглядываясь по сторонам огромной, вмиг опустевшей, комнаты.
Не обнаружив возле себя никого, кроме бившего тревогу Пети, старая больная, измученная диетами, женщина, перекатилась с одного бока на другой и, преодолев тем самым расстояние в два метра, достигла искомой цели…
Петя несколько раз беспомощно дернулся тощим кузнечиком в мощных руках Дины Яковлевны, когда-то несколько десятилетий торговавшей на рынке мясом, и, осознав, что проще было бы выбраться из объятий медведя-шатуна, сдался.
– Тетя Дина, пустите меня, – взмолился Горюхин, – вы мне ногу сломаете.
– Спасай меня! – насупив брови, потребовала та.
– Как же я вас спасу, если вы меня за ногу держите? – спросил Петя, нервно поглядывая на свои дешевенькие наручные часы.
– Не знаю, но с Семеном я кремироваться не собираюсь, – отрезала женщина и еще сильнее вцепилась в худосочные ноги бедолаги.
Петр Горюхин, разгоняя руками быстро заполнявший гостиную дым, лихорадочно перебирал в уме возможные варианты устранения внезапно возникшего на его пути препятствия к осуществлению своей цели, но решения не находил…
Ждать, пока ненужный свидетель задохнется от угарного газа, из-за полыхавшей в подвале огромного дома бани, смысла не было, потому что, скорее всего, он быстрее задохнется сам, а о том, чтобы попытаться ее задушить – не могло быть и речи, потому что шея Дины Яковлевны, ну никак не подходила под размеры его липких ладошек.
