Сетка старенькой железной кровати
уютно скрипела, лицо утопало в набитой перьями подушке. Нос щекотал
запах картошки с мясом, с кухни доносились тихие звуки – мама
гремит чугунками, завтрак готовит, скоро придет меня будить и
отправлять в школу. Пошевелив ногами, я услышал протестующий «мяв»
- наш кот Васька снова решил свить гнездо у меня в ногах.
- Ванюша, вставай!
А вот и мама. Открыв глаза, я увидел
висящие в углу иконы, ковер на стене, старенький черно-белый
телевизор и ощутил странную тоску.
- Ванюшка! – повторила призыв
мама.
- Встаю! – ответил я и рывком сел в
кровати.
Окружение словно по нажатию кнопки
изменилось, я потряс головой, похлопал глазами. Солнечные лучи
подсвечивали задернутую портьеру, в полумраке комнаты, у
противоположной стены, на кровати, лежала бабушка Кинглинг. Я – в
общежитии Цинхуа. Я – китаец.
- Я – Ван, - прошептал я, трясущимися
руками обняв колени. – Я – Ван, я – Ван, я – Ван…
Через пару минут морок Ивановых
воспоминаний исчез. Может я так привязался к бабушке Кинглинг
потому, что она очень похожа на старенькую маму Ивана? Не такую,
как во сне, а ту, которую он помнил последние годы. К черту
рефлексию – она мне никак не поможет, только заставит пожирать
самого себя изнутри, пытаясь разграничить в голове мое, мое
«старое» и Иваново. Не хочу – мне нравится, как все складывается, и
нравится быть вот таким. А если нравится и приносит пользу – к чему
лишние заморочки?
- Будильник? – услышала мое копошение
бабушка Кинглинг.
- Через десять минут, - ответил
я.
- Поспи, я пока завтрак разогрею, - с
зевком села она в кровати.
- Не, я выспался, - отмахнулся я и
пошел открывать портьеры.
Вид – закачаешься: львиная доля
кампуса и парка как на ладони. Улочки и дорожки почти пусты –
только дворники и садовники, остальные пока сладко спят. Ряд
магазинов уже открыт – трудолюбивые торговцы ненавидят упускать
прибыль, а подремать пока нет клиентов можно и за прилавком.
Неактуально для наемного персонала – этим дремать как правило
запрещено. Та еще «деревня», конечно, но в целом бабушка права:
люди всегда и везде плюс-минус одинаковые, а здешнее общество не
умеет притворяться, и это мне нравится – в моей ситуации быть
выгодным и полезным не так уж и сложно.
Покряхтывая, бабушка поднялась на
ноги, подхватила косметичку и пошла приводить себя в порядок. Вчера
она вернулась почти в полночь, крайне довольная и изрядно выпившая.
Очень старалась меня не будить, но я в тот момент и не спал – весь
вечер убил на корректировку плана, и теперь спокойно буду воплощать
его в жизнь.
