Глава 1. В Россию – с
любовью!
Свет... Тряска... Крики. Сознание в тумане. Словно растянутый
кисель вопль внутри черепной коробки: „Саша, держись!” Голоса,
много голосов, но тихие, и слов не разобрать. Всё тише и тише, тише
и тише... И, наконец, полная тишина. Но какая-то беспокойная –
словно во тьме тебя куда-то тянут. Не дают забыться, не дают
отрешиться.
„Са-а-а-а-шенька! Ми-и-и-илый! – Слова растянуты, словно на
зажёванной плёнке. Или как в плейере с севшими батарейками... Если,
конечно, остались те, кто помнит, как это – кассетный плейер с
севшими батарейками. Помните длячего в этом случае нужна авторучка?
Карандаш не предлагать – не хватает диаметра, прокручивается, если
только его чуть под углом не поставить, а так его над собой
вертолётиком не покрутишь. – Я де-е-е-ержу-у-у-у-у его-о-о-о-о...
Де-е-е-е-р-жу-у-у-у-у... Я не пра-а-а-а-вля-а-а-а-аюсь!..”
„Держи! Молю, держи его!” – другой голос, на грани
слышимости.
А потом как будто толчок, и шёпот в голове:
„Ну и дурак же ты!..”
И шёпот в ответ:
„Да, дурак. Но не хочу. Надоело”.
„Они же тебя любят”.
„Всё равно не хочу”.
„Им будет плохо без тебя”.
„Если такой умный – иди вместо меня сам. Посмотрим, как
справишься”.
„О-о-ой дура-а-ак...”
Дурак? Возможно. Но решение принято. А каждый из нас сам
отвечает за свои решения, как бы ни казалось по незнанию со
стороны.
И, наконец, спасительная темнота.
Пик. Пик. Пик. Хорошие звуки, жизнеутверждающие. Первое, что
слышишь, когда приходишь в себя. Туман вокруг, в голове, муть... И
лицо. Женское, девичье, заплаканное.
- Доктор, он очнулся! Я знала, знала, что он очнётся!.. Сестра,
доктор, скорее!..
Туман. Тишина.
Второе пробуждение вышло не таким быстрым и не таким
болезненным, но мутило как бы не сильнее. Снова это „пик-пик”. Я на
больничной койке, рядом как в американских фильмах отпикивает
медицинское оборудование с графиком сердцебиения. Пошевелить рукой
не получилось – я её не чувствовал. Рядом сидя на стуле спала
девица в странном платье – длинном, закрывающем тело, с подолом до
самых туфель, но стильном и экстравагантном – просилось слово
„вечернее”. Кто она – не знаю, но если сидит – то не просто так. На
вид лет двадцать, может с небольшим, симатяжка. Только тощая очень.
И очень устала, вымоталась. Пробовал водить глазами, узрел катетер,
прикреплённый к руке, входящий в вену с внешней стороны ладони,
тщательно перемотанный и скрепленный фиксатором.Снова попробовал
пошевелить рукой – шевелится, но саму руку не чувствую. Что ж,
тогда лучше и не надо – чтоб ненароком игру в вене не потревожить.
Вторая рука? А тут в порядке, без катетера. Тоже шевелится, и тоже
не чувствую. Ну, не очень-то и хотелось! А ещё во рту будто кошки
насрали, и дико тошнит. Закрыл глаза и отрубился.
