…Сегодня ее поцеловал король.
Злые языки, правда, нашептывали, что никакой это не король, а
самый что ни на есть узурпатор, и что отнюдь не он должен был
унаследовать трон после трагической и внезапной гибели монарха, но…
Бьянка Эверси предпочитала в подобных вопросах полагаться на
папеньку и маменьку. Им виднее, кто король, а кто – нет. А если уж
сам папенька намекнул, что было бы недурственно породниться с
династией Фаблур, то стоит ли слушать завистников?
…Она была в шаге от успеха.
Даже читала пару историй о том, как хитрые фаворитки умудрялись
управлять государством.
И наверняка, став одной из них, она могла улучшить положение
своей семьи, ведь говорят, что король (или узурпатор?) Ксеон
щедр.
Но отчего-то к сладкому предчувствию торжества примешивалась
легкая горечь разочарования. Выходило, что Бьянка попросту
продавала себя королю в обмен на какие-то неведомые преференции для
семьи. А маменька и папенька – те и вовсе не думали о том, каково
ей будет с этим мужчиной.
…Она отложила пуховку и захлопнула пудреницу. Непонятно отчего,
но на душе было погано, под стать погоде: в каминных трубах завывал
ветер, а небо яростно бросало в окна пригоршни мокрого снега.
Граф и графиня Эверси отбыли на торжественный прием, оставив
будущую фаворитку в одиночестве. И теперь Бьянка скучала,
сидя перед трюмо и рассматривая собственное отражение. Где-то под
ребрами тугим комом свернулось недоброе предчувствие. Оно
ворочалось, толкалось, кололо под сердцем, и руки леденели, а во
рту разливался отвратительный кислый привкус.
Возможно, дело было в том, что маменька так и не
удосужилась просветить Бьянку на предмет того, как именно нужно
вести себя с королем. Быть недотрогой? Или наоборот, изобразить
блудливую мартовскую кошку? Что можно – и чего нельзя позволять
монарху? И как все это будет выглядеть в глазах придворных?
А, возможно, все потому, что именно сегодня вечером Бьянка
заглянула в комнату графини Эверси с твердым намерением обсудить
собственное шаткое положение.
- Маменька? Могу я с вами поговорить?
Кажется, графиня отдыхала на кушетке, и Бьянке очень хотелось
уткнуться лицом в пышный подол платья матери, так, как она это
привыкла делать, но…
- А, это ты, дорогая, - прохладно отозвалась графиня, - иди, мне
не до тебя сейчас. Голова побаливает, а нам с отцом на прием
ехать.
