1. Пролог
Замираю с ложкой ванильного мороженого в полумраке гостиной, когда входит Родион в распахнутом халате на голое тело. Скользнув взглядом по мускулистой груди и кубикам пресса, судорожно сглатываю. Без трусов. И то, на что я сейчас, не мигая, смотрю, пугает меня до икоты. Я ведь не девственница, а шокирована до глубины души.
— Я тебе помешал? — небрежно спрашивает Родион.
Большой. Толстый. Темные завитки лобковых волос подчеркивают внушительные размеры, и полосой бегут к аккуратному пупку. Родиону бы в фильмах для взрослых сниматься и радовать искушенных зрительниц.
— Мои глаза выше, Яна, — он шагает к комоду, на котором стоит батарея из бутылок с элитным алкоголем.
Когда он разворачивается ко мне спиной, я выдыхаю, и с недовольством смотрю на липкие кляксы растаявшего мороженого на груди. Отставляю пластиковое ведерко на стол, облизываю ложку и застываю с ней во рту. Родион смотрит на меня, покачивая бокал с виски в одной руке.
За несколько секунд, которые потратил мой пленитель на то, чтобы откупорить бутылку и плеснуть крепкого алкоголя, его член налился кровью и восстал. Завораживающее зрелище. Темная головка, вздутые венки и аккуратные яички будят во мне неконтролируемую дрожь. Мне жарко и тяжело дышать. Я хочу отвернуться, закрыть глаза, а не могу. Что-то темное вскипает во мне.
— Предпримешь еще одну попытку сбежать, Яна, — голос Родиона густой, хриплый и обволакивающий, — я тебя запру.
Делает ко мне шаг. Член с угрозой покачивается, и в голове перемыкает. Швыряю в Родиона ложку, от которой он устало уворачивается, и с криком подскакиваю на ноги. Нет сейчас во мне благоразумия, лишь инстинкты, которые толкают на очередную глупость.
Я не останусь в этом доме и не буду терпеть урода, который решил, что ему все дозволено. Выбегаю со стуком высоких каблуков из гостиной в холл, и сильная рука хватает меня за волосы и дергает назад. В следующий раз надо скинуть туфли, чтобы увеличить шансы на удачный побег.
— Стерва ты упрямая, — Родион клокочет от злобы, заламывает руки за спину.
Ни единого шанса вырваться. Прерывистое горячее дыхание обжигает шею, и запястья стягивает бархатный пояс от халата.
— Пусти! Мудак! Урод!
Ужас, злоба и возбуждение смешивается во взрывной коктейль эмоций, что рвет меня истерикой и воплями. Родион с утробным рыком впечатывает меня спиной в стену, резко крутанув к себе лицом. Фиксирует подбородок в стальных пальцах и заглядывает глаза:
