1. 1
…когда-то очень давно…
Она снова застонала, протяжно, с мольбой и пугающей дрожью в срывающемся до немощного крика голосе. И снова Элли потянулась ладошками к растёртым уже до боли пылающим ушам, чтобы накрыть их… Чтобы попытаться в который уже раз заглушить эту сумасшедшую какофонию из безумных звуков… Влажных ударов, шлепков, скрипа старого матраца и смешанного буквально животного сопения с отвратительным «чавканьем». Или судорожных вздохов со смачным рычанием ликующего зверя.
И опять. По новому стотысячному кругу. Частый скрип кровати, сводящий с ума так же сильно, как и трение влажных тел. Как и раздающиеся время от времени жуткие слова чудовища, от которых у Элли волосы вставали дыбом, а по собственной коже проносилась волна за волной обжигающего шока. Пронизывающего насквозь и лишающего здравый разум трезвого восприятия происходящего. Превращающего свою немощную и совершенно безопытную жертву в едва живую субстанцию, вроде бы и мыслящую, но не способную более ни на что, кроме как вжиматься в определённые моменты в холодную стену и изо всей силы кусать кулак, возможно даже до крови.
А этот ад и не думал заканчиваться, а она даже не задумывалась, чтобы отсюда сбежать. Просто не могла. Как не могла за несколько часов до этого долго заснуть. Словно ожидала, что этой ночью должно что-то случиться. Что-то ужасное. Невероятно ужасное. Поскольку в подобное время суток так всегда и бывает. Потому что именно по ночам все чудовища и самые кошмарные монстры выползают из угольно чёрных теней и непроглядного мрака, чтобы совершать свои жуткие преступления, выискивая в спящем городе идеальную для себя добычу.
А потом она не смогла проигнорировать странные звуки за окном. Ведь у Элли был идеальный слух, который часто мешал ей спать, а в эту ночь так и подавно.
Казалось, сегодня все чувства восприятия обострились в разы, и поэтому она могла слышать даже то, что происходило в самой дальней комнате дома и даже в подвале. Как ворочаются в своей спальне родители, и как Поли меряет босыми ногами в своих комнатах пол в кромешной темноте, неизвестно по каким причинам не ложась спать. Хотя мама и предлагала ей выпить снотворного и даже успокоительного из своей обширной заначки, без которой сама уже не могла прожить нормально не одного дня. Но Полин почему-то наотрез отказалась, притом, что выглядела не ахти, и что ей действительно требовалось, как никому другому, хорошенько выспаться к завтрашнему дню.
